Иванов, Валентин Козьмич

Валентин Иванов
Общая информация
Полное имя	Валентин Козьмич Иванов
Прозвище	Козьмич
Родился	19 ноября 1934(1934-11-19) Москва, СССР
Умер	8 ноября 2011(2011-11-08) (76 лет) Москва, Россия
Гражданство	СССР→ Россия
Рост	178 см
Вес	70 кг
Позиция	нападающий
Карьера
Молодёжные клубы
1950—1952	ДЮСШ Крылья Советов (Москва)
Клубная карьера*
1952—1966	Торпедо (Москва)	287 (124)
Национальная сборная**
1955—1965	СССР	59 (26)
Тренерская карьера
1967—1970	Торпедо (Москва)
1973—1978	Торпедо (Москва)
1980—1991	Торпедо (Москва)
1992—1993	Раджа
1994	Асмарал (Москва)
1994—1996	Торпедо (Москва)
1998	Торпедо (Москва)
2003	Торпедо-Металлург
Международные медали
Олимпийские игры
Золото	Мельбурн 1956	футбол
Чемпионаты Европы
Золото	Франция 1960
Серебро	Испания 1964
Государственные награды
Почётные спортивные звания
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Валенти́н Козьми́ч Ивано́в (19 ноября 1934, Москва, РСФСР, СССР — 8 ноября 2011, Москва, Россия) — советский футболист, нападающий, капитан сборной СССР, советский и российский тренер. Олимпийский чемпион 1956 года и чемпион Европы 1960 года. Заслуженный мастер спорта СССР (1957). Заслуженный тренер СССР (1988). Лучший бомбардир Чемпионата мира 1962 года в Чили.

Карьера

Клубная

В футбол играл с детства в дворовой команде, которую организовали старшие братья. С 15 лет пошёл работать на завод слесарем и стал играть в заводской команде, где его и заметил Георгий Жарков. В 1952 году его пригласили в команду «Торпедо», где уже через год он стал входить в основной состав, несмотря на большую конкуренцию и свой молодой возраст. Вместе с ним в «Торпедо» играли Эдуард Стрельцов, Валерий Воронин, Слава Метревели, Геннадий Гусаров, Виктор Шустиков и многие другие. Самым звёздным сезоном и для команды и самого Валентина Козмича стал 1960 год, когда «Торпедо» сделало дубль, выиграв чемпионат и Кубок СССР, а сборная команда стала чемпионом Европы.

Иванов всю свою жизнь посвятил только одной команде — «Торпедо». За время его руководства клубом, команда стала чемпионом СССР в 1976 году, выигрывала Кубок СССР. В 80-е у Иванова была самая стабильная команда, два подряд выхода в финал Кубка СССР, в 1988 и 1989, в те годы в команде играли Юрий Савичев, Николай Савичев, вратарь Дмитрий Харин. В конце 80-х в «Торпедо» появился ряд молодых и перспективных игроков таких как Юрий Тишков, Сергей Шустиков, Андрей Талалаев, Геннадий Гришин, Дмитрий Ульянов и Игорь Чугайнов.

Многие футболисты и тренеры отмечали дар Иванова как тренера. В начале 90-х в прессе стали появляться статьи о Иванове-тиране, о его деспотизме. Многие печатные издания стали широко освещать конфликт игрок-тренер, что не было на руку команде. В начале 90-х «Торпедо» представляло сплочённый коллектив, в 91-м финалист Кубка СССР, бронзовый призёр чемпионата СССР, молодёжь такие как Максим Чельцов, Сергей Зоря приглашаются в молодёжную сборную СССР. В команде опять конфликт: Сергей Шустиков, сын знаменитого футболиста 60-х Виктора Шустикова, с которым Иванов долгое время играл, выступает с заявлениями о деспотичных методах Иванова. Иванов, в свою очередь, в газете «Советский спорт», указывает на то, что именно Чельцов и Шустиков стали авторами бунта, после того, как тренер уличил их и ещё несколько футболистов в употреблении спиртного на футбольной базе.

Но новое время ударило больше по Иванову, и в 1992 он переезжает в Марокко, где тренирует клуб «Раджа». В 1993 Иванов возвратился в Россию, только в «Асмарал». В результате многих конфликтов, команда начала разваливаться, в «Динамо» перешёл Юрий Тишков, один из самых талантливых нападающих начала 90-х. Несмотря на это, «Торпедо» сумело в серии послематчевых пенальти выиграть первый Кубок России в 1993 году.

После кубковой победы «Торпедо» покинули Шустиков, Ульянов, Чугайнов, Талалаев, Гришин. В 1996 «Торпедо» опять потряс скандал, но уже без Иванова-тренера. Команда шла к банкротству — ЗИЛ, который долгое время был шефом команды сам влез в большие долги. Владимир Алёшин выкупил акции клуба, переименовав его в «Торпедо-Лужники».

В 1998 году Иванов снова возглавил «Торпедо».

В сборной

За сборную СССР провёл 59 матчей, забил 26 голов (третий результат после Олега Блохина и Олега Протасова). Иванов забил 4 мяча на чемпионате мира 1962, разделив лавры лучшего бомбардира первенства с Вава, Гарринчей, Драженом Ерковичем, Леонелем Санчесом и Флорианом Альбертом. За олимпийскую сборную СССР провёл 4 встречи и забил 3 гола. Сыграл в двух неофициальных матчах за сборную СССР.

Тренерская

• «Торпедо» (Москва, август 1967—1970, сентябрь 1973—1978, июль 1980 — сентябрь 1991, август 1994—1996, май 1998—1998).
• «Раджа Касабланка» (осень 1992—лето 1993).
• «Асмарал» (1994).
• «Торпедо-ЗИЛ» (2003).
• Председатель тренерского совета «Торпедо-Металлург» (май 2003 — июль 2003).

Смерть

8 ноября 2011 года Иванов скончался, не дожив до своего 77-летия меньше двух недель. По словам Никиты Симоняна «у него была болезнь Альцгеймера, он очень мучился. Супруга Лидия Гавриловна долго ухаживала за ним, но это неизлечимая болезнь». В тот же день мэр Москвы, Сергей Собянин, подписал документы о выделении для покойного места на Ваганьковском кладбище.

Личная жизнь

Жена — олимпийская чемпионка Лидия Иванова, сын — известный футбольный арбитр Валентин Иванов.

Окончил Смоленский государственный институт физической культуры (1973) и Высшую школу тренеров при Государственном центральном институте физической культуры (1974).

Достижения

Командные

• Чемпион СССР: 1960, 1965
• Серебряный призёр чемпионата СССР: 1957, 1961, 1964
• Бронзовый призёр чемпионата СССР: 1953
• Обладатель Кубка СССР: 1960
• Чемпион Олимпийских игр: 1956
• Чемпион Европы: 1960
• Серебряный призёр Кубка Европы: 1964

Личные

• Лучший бомбардир чемпионата мира: 1962 (4 гола)
• Лучший бомбардир чемпионата Европы: 1960 (2 гола)
• Лучший бомбардир сборной СССР в финальных турнирах ЧМ (1958,1962) (5 мячей)
• Член клуба бомбардиров им. Григория Федотова
• В списках лучших футболистов сезона в СССР 12 раз, из них № 1 (1955, 1957—1964) — 9 раз, № 2 (1953, 1956, 1965)

Тренерские

• Чемпион СССР: 1976
• Бронзовый призёр чемпионата СССР: 1968, 1977, 1988, 1991
• Обладатель Кубка СССР: 1968, 1972, 1986
• Финалист Кубка СССР: 1977, 1982, 1988, 1989

Награды

Звания

• Заслуженный мастер спорта СССР (1957).
• Заслуженный тренер РСФСР (1968).
• Заслуженный тренер СССР (1988).
• Ветеран труда автомобильной промышленности (1984).

Ордена

• Орден Почёта (1997)
• Орден «Знак Почёта» (1960)
• Рубиновый орден УЕФА «За заслуги»

Медали

• «За трудовую доблесть» (1957).
• «За трудовое отличие» (1989).
• «Ветеран труда» (1984).

Почётные знаки

• «За заслуги в развитии физической культуры и спорта Госкомитета по физической культуре, спорту и туризму» (2000).
• «За заслуги в развитии Олимпийского движения в России» — НОК России (2000).

Премии

• Лауреат Национальной спортивной премии «Слава» за 2007 год в номинации «Легенда».

Публикации

1. Иванов В. К. «Центральный круг». — М.: «Физкультура и спорт», 1973.

Ссылки

• [www.rusteam.permian.ru/players/ivanov.html Профиль на сайте «Сборная России по футболу»]
• [www.fctorpedo.ru/players/retro.php?subaction=showfull&id=1146250967&archive=&start_from=&ucat=1& Информация о Валентине Иванове #1 на www.fctorpedo.ru]
• [www.fctorpedo.ru/players/retro.php?subaction=showfull&id=1146250377&archive=&start_from=&ucat=1& Информация о Валентине Иванове #2 на www.fctorpedo.ru]
• [www.fctorpedo.ru/players/retro.php?subaction=showfull&id=1135886084&archive=&start_from=&ucat=5& Интервью с Валентином Ивановым #1 на www.fctorpedo.ru]
• [www.fctorpedo.ru/players/retro.php?subaction=showfull&id=1135885995&archive=&start_from=&ucat=5& Интервью с Валентином Ивановым #2 на www.fctorpedo.ru]

Отрывок, характеризующий Иванов, Валентин Козьмич

– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.