Керн, Фёдор Сергеевич

Керн Федор Сергеевич
Дата рождения	1817(1817)
Дата смерти	24 декабря 1890(1890-12-24)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	флот
Звание	адмирал
Командовал	тендер «Проворный» бриг «Аргонафт» корвет «Калипсо» пароходофрегат «Одесса» фрегат «Кулевчи» корабль «Красное» 84-пуш. корабль «Орел»
Сражения/войны	Крымская война Синопское сражение
Награды и премии

Фёдор Серге́евич Керн (1817 — 24 декабря 1890) — русский адмирал, участник Крымской войны.

Биография

В 1835 году выпущен из Морского корпуса мичманом, с назначением в Черноморский флот; здесь он начал службу под начальством таких командиров, как Корнилов (бриг «Фемистокл»), Метлин (бриг «Фемистокл» и фрегат «Браилов»), Истомин (корвет «Орест» и фрегат «Флора») и Нахимов. Непрестанные крейсерства у берегов Кавказа ещё закалили от природы спокойный и хладнокровный характер Керна; за дело у Субаши он был награждён орденом св. Анны 4-й степени, а в 1846 году, в чине лейтенанта, получил в командование тендер «Проворный», что в Чёрном море считалось большим отличием. В 1849 году был произведён в капитан-лейтенанты и назначен командиром брига «Аргонавт», на котором и плавал у кавказских берегов. Затем он командовал пароходом «Бессарабия», корветом «Калипсо» и пароходом «Одесса», командуя которым принял участие в Синопском сражении.

«…за примерную храбрость и отличное действие пароходом под флагом генерал-адъютанта Корнилова во время сражения с неприятельским пароходом, более чем в трое сильнейшим, за содействие окончательному истреблению неприятельских судов и при выводе своих поврежденных кораблей в море…»

— из представления к чину капитана 2-го ранга

18 ноября 1853 года произведен в чин капитана 2-го ранга, а в январе следующего года назначен командиром фрегата «Кулевчи».

«…Керн — молодец, прекрасно вел себя в сражении, получил чин и фрегат и в весьма непродолжительном времени будет командиром корабля и экипажа.»

— Из письма П. С. Нахимова от 19 марта 1854 года

После высадки союзников у Балаклавы назначен начальником 4-й оборонительной линии и Малахова кургана.

«Начальником 4-го отделения оборонительной линии назначается капитан 1-го ранга Юрковский и к нему помощником командир 44-го флотского экипажа капитан 2-го ранга Керн…»

— Из приказа начальника гарнизона Севастополя вице-адмирала П. С. Нахимова от 7 марта 1855 года

На этом посту Керн был контужен и ранен в голову и награждён орденом св. Анны 2-й степени с мечами, св. Владимира 3-й степени с мечами, св. Георгия 3-й степени, золотым оружием с надписью «за храбрость», чином капитана 1-го ранга и арендой в 800 рублей на 12 лет. Переведённый затем в Балтийский флот, Керн командовал кораблями «Красный» (1856 г.) и «Орёл» (1857—60 гг.), а в кампанию 1861—1862 годов практическим отрядом винтовых канонерских лодок.

В 1869 году Керн был произведён в контр-адмиралы, после чего два года командовал отрядом судов в Тихом океане и затем две кампании плавал начальником отряда броненосных судов в Балтийском море и Финском заливе. По другим данным (Государственный архив Иркутской области), Ф. С. Керн был в чине контр-адмирала уже в конце 1867 года. 3 декабря 1867 года контр-адмирал Керн подал на имя Управляющего Морским Министерством «Докладную записку» с предложениями по вопросам распространения православия в Японии.

1 января 1872 года Керн был произведен в чин вице-адмирала и назначен старшим флагманом Черноморского флота, а в 1879 году — членом адмиралтейств-совета. Умер в 1890 году в чине адмирала. Горячо преданный службе, требовательный начальник, Керн, по отзывам сослуживцев, отличался очень отзывчивым сердцем и за своё теплое и сердечное отношение пользовался общей любовью.

Источник

• Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.
• Скрицкий Н. В. Русские адмиралы — герои Синопа. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2006.

Отрывок, характеризующий Керн, Фёдор Сергеевич

– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.