Керён
Поделись знанием:
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
| Город
Керён
계룡시 鷄龍市
Показать/скрыть карты
|
Керён (кор. 계룡시?, 鷄龍市?, Gyeryong-si) — город в провинции Чхунчхон-Намдо, Южная Корея. Является одним из самых молодых городов страны — был образован в 2003 году путём отделения от Нонсана. Керён — город военных. Здесь расположено несколько крупных войсковых частей, половина населения города так или иначе связана с военными структурами.
Содержание
История
До начала XX века территория, на которой находится современный Керён находилась под юрисдикцией уезда Юнсан. В 1914 году эта земля вошла в состав уезда Нонсан (сейчас город Нонсан). Со временем здесь образовывались всё новые воинские части, особенно сильно милитаризированной эта местность в 1980-х годах, когда сюда было переведено несколько крупных воинских подразделений. В 1991 году здесь была образован специальный населённый пункт Керён, к 1998 году был подготовлен проект создания здесь отдельного города статуса си. В 2003 году этот проект был воплощён в жизнь и город Керён был создан.[1]
География
Керён — небольшой городок, расположенный в восточной части провинции Чхунчхон-Намдо. На востоке граничит с городом Тэджон, на юге — с Нонсаном и на севере — с Конджу. Ландшафт преимущественно горный, включает в себя гору Керёнсан — один из центров горного туризма в стране.
Административное деление
Керён административно делится на 3 мёна и 1 тон. Ниже даны их названия на кириллице и хангыле:[2]
- Тумамён (두마면)
- Омсамён (엄사면)
- Намсонмён (남선면)
- Кымамдон (금암동)
Также город делится на 15 тхонов, 63 ри и 463 пана.[3]
Культура
Культурное наследие Керёна тесно связано прежде всего с династией Чосон. Основные культурные реликты, находящиеся на территории города, относятся именно к этому периоду:[4]
- Ряд конфуцианских монастырей: Уннонджэ, Синвонджэ, Мовонджэ и Юмсонджэ. Конфуцианство было господствующей религией в эпоху Чосон, монастыри же, находящиеся на территории Керёна были построены в разное время — от 1602 года (Уннонджэ) до 1913 года (Юмсонджэ). В этих заведениях работало множество выдающихся литераторов и философов династии Чосон. Некоторые из них, например, Синвонджэ, включены в список культурного наследия страны.
- Святилище Ли Симвона. Ли Симвон — внук вана Хённёна, казнённый по сфальсифицированным обвинениям. Посмертно Ли Симвон был оправдан, и в честь него было построено святилище.
- Синдоанские камни — один из древнейших памятников корейского зодчества. Эти камни когда-то были фундаментом большого дворца в районе Тумамён. Развалины в настоящее время охраняются государством.
Туризм и достопримечательности
- Главная достопримечательность Керёна — горы Керёнсан. Девственная природа в сочетании с развитой туристической инфраструктурой делает Керёнсан излюбленным местом активного отдыха горожан и туристов.[5] Керёнсан имеет высоту до 845 м. Со времён королевства Объединённое Силла Керёнсан был одним из культурных центров страны. Позже, в эпоху Чосон, здесь располагалось множество храмов и монастырей, многие из которых сохранились до наших дней.
- Пруд Суёнджу. По легенде, этот пруд явился местом рождения дракона, который улетел отсюда в небо. Форма пруда напоминает фаллос, поэтому сюда приходят семейные пары для того, чтобы помолиться о рождении мальчика.[6]
- Пруд Амёнджу. Этот пруд меньше по размерам и глубже, чем Суёнджу. По легенде здесь родилась самка дракона. Форма пруда напоминает вагину, поэтому, следуя народному поверью, здесь собираются семейные пары для того, чтобы помолиться о рождении девочки.[6]
Символы
Как и все города и уезды в Южной Корее, Керён имеет ряд символов:[7]
- Дерево: сосна
- Цветок: королевская азалия
- Птица: pitta nympha
- Маскот: весёлый дракон Ёндорён
Напишите отзыв о статье "Керён"
Примечания
- ↑ [www.gyeryong.go.kr/gr_english/intro/03.htm История Керёна] (англ.)
- ↑ [www.gyeryong.go.kr/intro/?submenu=5&thrmenu=3 Факты о Керёне] (кор.)
- ↑ [www.gyeryong.go.kr/intro/?submenu=7&thrmenu=3 Административное деление Керёна] (кор.)
- ↑ [www.gyeryong.go.kr/gr_english/tour/03.htm Культурное наследие Керёна] (англ.)
- ↑ [www.gyeryong.go.kr/gr_english/tour/01.htm Керёнсан] (англ.)
- ↑ 1 2 [www.gyeryong.go.kr/gr_english/tour/02.htm Tourist spots] (англ.)
- ↑ [www.gyeryong.go.kr/intro/?submenu=7&thrmenu=2 Символы Керёна] (кор.)
Ссылки
- [www.gyeryong.go.kr/english/greeting.html Официальный сайт города] (англ.)
- [wiki.galbijim.com/Gyeryong Страница города в вики-энциклопедии Galbijim] (англ.)
См. также
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Керён
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
