Кирей Мэргэн

Кирей Мэргэн
башк. Кирәй Мәргән
Дата рождения:	11 июля 1912(1912-07-11)
Место рождения:	с.Кигазытамак Бирский уезд Уфимская губерния (ныне Мишкинского района Республики Башкортостан)
Дата смерти:	24 января 1984(1984-01-24) (71 год)
Место смерти:	Уфа Башкирская АССР Башкирская АССР
Страна:	СССР
Научная сфера:	литературоведение
Место работы:	ИИЯЛ БФ АН СССР

Кирей Мэргэн (настоящие фамилия, имя и отчество — Киреев Ахнаф Нуреевич, башк. Кирәев Әхнәф Нурый улы; 1912 — 1984) — башкирский писатель, учёный-фольклорист, литературовед. Доктор филологических наук (1963), профессор (1965).

Биография

Киреев Ахнаф Нуриевич родился 11 июля 1912 года в деревне Кигазытамак Бирского уезда Уфимской губернии (ныне Мишкинского района Башкортостана). Отец писателя — известный башкирский сэсэн Нурмухамет Юмрани.

После окончания средней школы, один год работал преподавателем в школе д.Аксаитово Татышлинского района Башкирской АССР, затем сотрудничал в районной газете. В 1932 году по комсомольской путевке приехал в Уфу на строительство моторостроительного завода (ныне УМПО), где трудился каменщиком, бригадиром.

В 1934 году Кирей Мэргэн был приглашен на работу в редакцию республиканской молодежной газеты «Ленинец» (ныне газета «Йэшлек»). Затем работал литературным сотрудником в редакции журнала «Октябрь» (ныне «Агидель»), инструктором в Башкирском обкоме ВЛКСМ.

В 1949 году окончил Башкирский государственный педагогический институт имени К.А. Тимирязева.

Во время войны работал корреспондентом газеты «Комсомольская правда», в 1942—1943 гг. находился в 112-й Башкирской кавалерийской дивизии.

В 1946—1964 гг. работал научным сотрудником, заведующим сектором фольклора Института истории, языка и литературы Башкирского филиала АН СССР.

В 1951—1954 гг. учился в Академии общественных наук при ЦК КПСС и защитил кандидатскую диссертацию на тему «Проблема единства национальной формы и содержания в советской литературе».

В 1965—1982 гг. являлся заведующим кафедрой башкирской литературы и фольклора Башкирского государственного университета.

Кирей Мэргэн умер в Уфе 24 января 1984 года. Похоронен на Мусульманском кладбище.

Творчество

Начал печататься с 1930 года, а с 1932 года публиковался в газете «Удар тюзюлюш», «Ленинец», «Кызыл Башкортостан».

В 1938 выпустил первый сборник рассказов «Мой подарок» («Бүләгем»), затем рассказы «Суетливый человек» («Ҡабалан кеше», 1940), «Поиски» («Эзләнеү», 1939), повесть «Караидель» («Ҡариҙел», 1949).

Его перу принадлежат романы «На склонах Нарыштау» («Нарыштау итәгендә», 1951), «Крылья беркута» («Бөркөт ҡанаты», 1981-85)/

Им были изданы сборник очерков и рассказов «Башкиры» («Башҡорттар», 1943), книги «Военный фольклор» («Һуғыш фольклоры», 1944), пьесы «В одной семье» («Бер ғаиләлә», 1942), «Утро города» («Ҡала иртәhе», 1950), драма о трагической судьбе известного башкирского поэта-просветителя XIX века М. Акмуллы «Прерванная мелодия» («Өҙөлгән моң», 1966) и другие. Член редколлегий свода «Башкирское народное творчество», «Башкирия в русской литературе» в 5 томах, «Фольклор народов РСФСР» и другие.

Ссылки

• [encycl.bash-portal.ru/kirey_merg.htm Статья в Башкортостан:Краткая энциклопедия]
• [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/95556/%D0%9A%D0%B8%D1%80%D0%B5%D0%B5%D0%B2 Статья в Большой советской энциклопедии]

Отрывок, характеризующий Кирей Мэргэн

– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.