Мацумаэ (княжество)

Княжество Мацумаэ (яп. 松前藩 Мацумаэ-хан) — первое этнически японское государственное образование на острове Хоккайдо. Самое большое феодальное княжество (хан) в Японии периода Эдо (1604—1869).

История

Остров Хоккайдо (Эдзо) был населён племенами айнов. Примерно с конца XII века на этом острове искали спасения от Минамото Ёритомо остатки разбитых войск Фудзивары Ясухиры. Согласно летописям, японские самураи, попав на Эдзо, стали перенимать обычаи местных аборигенов — айнов. Главная привлекательность Хоккайдо в то время состояла в его отдаленности и труднодоступности. Это позволяло японцам укрываться там, чтобы избежать преследований со стороны центральных властей.

В период Камакура (1183—1333) только небольшая прибрежная часть полуострова Осима (южная оконечность Хоккайдо) находилась под властью самурайского рода Андо. С середины XIV века все большее число японцев стало обживать южную часть острова. В середине XV века самурайские семьи, вассалы клана Андо, стали создавать там укрепленные поселения. Первый опорный пункт японцев на Хоккайдо появился в айнской местности Матмай. Впоследствии её название было изменено на японский лад — Мацумаэ.

Продвижение японцев встречало сопротивление со стороны коренного населения — айнов, которые систематические поднимали восстания. В 1457 году произошло самое крупное восстание под предводительством Косямаина. В подавлении восстания отличился род Какидзаки, который затем довольно быстро подчинил себе остальные самурайские семьи, закрепившиеся в Эдзо. Японские поселения в то время сосредоточивались на самой южной оконечности Хоккайдо. В 1514 году род Какидзаки перебрался на территорию нынешнего города Мацумаэ и получил статус представителя моущественного рода Андо, тем самым добившись подтверждения свыше для своей власти над самурайскими семьями Эдзо.

Родоначальником рода Мацумаэ был самурай Такэда Нобухиро (1431—1494), который переселился из провинции Вакаса на Хоккайдо, где женился на представительнице рода Какидзаки и после смерти тестя возглавил род Какидзаки. Резиденцией рода Какидзаки (Мацумаэ) стал замок Кацуяма.

Какидзаки (Мацумаэ) Ёсихиро (1548—1616), 5-й глава рода Какидзаки (1583—1616), смог добиться расположения Тоётоми Хидэёси и Токугавы Иэясу. В 1599 году, в соответствии с закрепленной за ними землёй, Какидзаки Ёсихиро принял в качестве фамилии название главного поселения в своих владениях — Мацумаэ. В 1604 году сёгун Токугава Иэясу утвердил за родом Мацумаэ исключительное право торговли с айнами. В 1606 году даймё Мацумаэ Ёсихиро построил крепость Фукуяма, которая стала его резиденцией.

Предпосылкой к формированию княжества стало переселение японских колонистов с густонаселённого острова Хонсю. Несмотря на более суровый климат Хоккайдо, в поисках свободных земель японские колонисты пересекали неширокий (18 км) Сангарский пролив и оседали на южном побережье слабонаселённого Хоккайдо с середины ХVI века. Основное население Хоккайдо в этот период составляли неродственные японцам айны, поэтому остров в целом долго рассматривался как неяпонская территория. Тем не менее, в 1604 году японская община на Хоккайдо получила административное оформление в качестве княжество Мацумаэ-хан (в России известное как Матмай). Из-за удалённости оно считалось формально независимым от центрального правительства Японии. Долгое время население княжества было относительно небольшим, хотя оно росло значительно быстрее чем в дальневосточных владениях Российской империи. Так, по описи 1788 года в Мацумаэ проживало порядка 26,5 тыс. человек. Для сравнения, русское население Итурупа в этот период составляло 3 человека, Урупа — около 40.

До конца ХVIII века власть даймё Мацумаэ фактически ограничивалась лишь южной четвертью острова Хоккайдо. Остальная, неяпонизированная его часть в этот период называлась Эдзо. Сами японцы в этот период если и выезжали на север острова для торговли с айнами в летнее время, то зимой возвращались на юг. Это позволило русским казакам в 1778—1779 годах обложить данью айнское население северо-восточной части Хоккайдо (бухта Аккэси), на тот момент неподвластной японцам. В ответ японцы резко активизировали колонизацию острова. После русской экспедиции 1792 года японцы запретили русским торговать с хоккайдскими айнами.

Хотя Мацумаэ называлось княжеством, его экономический базис ко­ренным образом отличался от большинства княжеств в Японии. Если основу существования княжеств на островах Хонсю, Кюсю и Сикоку составляли оброк и повинности с земледельцев, то доходы Мацумаэ почти целиком основывались на моно­польной торговле с айнами. Это право утверждалось сёгунами Токугава. Княжество Мацумаэ не имело кокудака (рейтинга, выраженного в объёме выращиваемого риса).

В 1799 году даймё Мацумаэ вынужден был передать под контроль сёгунского правительства (бакуфу) часть своих владений восточнее Уракавы. В этом же году Мацумаэ передал в прямое управление бакуфу земли между Сириутикавой и Уракавой. Взамен бакуфу выделило роду Мацумаэ земли в провинции Мусаси (доход 5 тыс. коку) вблизи города Эдо. В 1802 году сёгунское правительство конфисковало у князей Мацумаэ домен в провинции Мусаси, а семейству была назначена ежегодная пенсия в размере 3,5 тыс. рё. В 1807 году семейство Мацумаэ было переселено в уезд Датэ в провинции Муцу, также ему принадлежали земли в провинциях Кодзукэ и Хитати.

В 1821 году сёгунское правительство разрешило роду Мацумаэ вернуться на остров Эдзо, вернув ему конфискованные ранее владения. В 1831 году даймё Мацумаэ получил от бакуфу рейтинг в размере 10 тысяч коку. По поручения правительства 12-й даймё Мацумаэ Такахиро (1849—1865) построил замок в княжестве и получил право на его обладание.

В 1855 году из-за открытия японских портов для иностранной торговли сёгунское правительство взяло под своё прямой контроль территорию Эдзо севернее Отобэ (на западе) и к востоку от Киконая (на востоке), оставив княжеству лишь небольшую часть острова. Взамен даймё Мацумаэ Такахиро получил поместья в провинциях Муцу и Дэва. Кроме того, ему выплачивалась ежегодная компенсация в размере 18 тыс. рё.

Последним (14-м) даймё Мацумаэ стал Мацумаэ Нагахиро (1865—1905), правивший в 1868—1869 годах. B 1869 году остров Хоккайдо был полностью включён в состав Японии.

№	Имя		Годы правления	Годы жизни	Примечания
1	Мацумаэ (Какидзаки) Ёсихиро	松前 慶広	1604 — 1616	1548 — 1616	Третий сын Какидзаки Суэхиро
2	Мацумаэ Кинхиро	松前公広	1616 — 1641	1598 — 1641	Внук и преемник Мацумаэ Ёсихиро
3	Мацумаэ Удзихиро	松前氏広	1641 — 1648	1622 — 1648	Второй сын Мацумаэ Кинхиро
4	Мацумаэ Такахиро	松前高広	1648 — 1665	1643 — 1665	Единственный сын и преемник Мацумаэ Удзихиро
5	Мацумаэ Норихиро	松前矩広	1665 — 1721	1660 — 1721	Старший сын Мацумаэ Такахиро
6	Мацумаэ Кунихиро	松前邦広	1721 — 1743	1705 — 1743	Сын Мацумаэ Мотохиро, усыновленный Мацумаэ Норихиро
7	Мацумаэ Сукэхиро	松前資広	1743 — 1765	1726 — 1765	Старший сын и преемник Мацумаэ Кунихиро
8	Мацумаэ Митихиро	松前道広	1765 — 1792	1754 — 1832	Старший сын Мацумаэ Сукэхиро
9	Мацумаэ Акихиро	松前章広	1792 — 1799	1775 — 1833	Старший сын Мацумаэ Митихиро
10	Мацумаэ Ёсихиро	松前良広	1834 — 1839	1823 — 1839	Старший сын Мацумаэ Михиро (1805—1827), второго сына Акихиро
11	Мацумаэ Масахиро	松前昌広	1839 — 1849	1825 — 1849	Второй сын Мацумаэ Михиро и преемник свого брата Ёсихиро
12	Мацумаэ Такахиро	松前崇広	1849 — 1865	1829 — 1866	Шестой сын Мацумаэ Акихиро
13	Мацумаэ Норихиро	松前徳広	1865 — 1868	1844 — 1869	Старший сын Мацумаэ Масахиро, приемный сын и племянник Такахиро
14	Мацумаэ Нагахиро	松前修広	1868 — 1869	1865 — 1905	Старший сын и преемник Мацумаэ Норихиро

Ссылки

• [www.asahi-net.or.jp/~me4k-skri/han/hantop.html Список трехсот ханов периода Эдо] (яп.).
• [www.asahi-net.or.jp/~me4k-skri/han/mutudewa/matumae.html Список даймё Мацумаэ-хана]
• [sakhalinmuseum.ru/ufile/21_Vestnik-p169-194.pdf С. Ч. Лим «ИСТОРИЯ АЙНСКОГО СОПРОТИВЛЕНИЯ ЯПОНСКОЙ ЭКСПАНСИИ В 1669—1789 ГОДАХ В ЭДЗО»]

Отрывок, характеризующий Мацумаэ (княжество)

Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.