Ковшаров, Иван Михайлович

Иван Михайлович Ковшаров
Рождение	26 июля 1878(1878-07-26) Одесса
Смерть	13 августа 1922(1922-08-13) (44 года) Петроград
Почитается	в православии
В лике	мучеников
День памяти	31 июля (13 августа)
Подвижничество	мученическая кончина

Иван Михайлович Ковшаров (26 июля 1878, Одесса — 13 августа 1922, Петроград) — российский юрист, адвокат, юрисконсульт Александро-Невской лавры. Расстрелян по приговору Петроградского ревтрибунала 13 августа 1922. Причислен к лику святых Русской Православной церкви в 1992 году.

Юридическая деятельность

Родился в 1878 году в Одессе в семье дворянина Михаила Ивановича Ковшарова; дед его, Иван Иванович Ковшаров, был наиболее значительным одесским иконописцем и художником по интерьерам 2-й трети XIX века, среди его работ — роспись одесского Преображенского кафедрального собора и дворца М. С. Воронцова.

Во время учёбы на юридическом факультете Новороссийского (Одесского) университета он изучал церковное право у Александра Ивановича Алмазова, а римское право у Михаила Яковлевича Пергамента. Последнего за ораторское искусство называли одесским златоустом. Возможно, его личность повлияла на выбор Ковшаровым по окончании университета профессии адвоката.

В 1903 году закончил юридический факультет Новороссийского (Одесского) университета.

В 1906 году переехал в Санкт-Петербург. В столице Ковшаров вступил в сословие присяжной адвокатуры помощником присяжного поверенного Ксаверия Ивановича Валицкого.

В 1908 году он был зарегистрирован в в качестве присяжного стряпчего при столичном коммерческом суде.

С 1911 года состоял присяжным поверенным Санкт-Петербургского округа Судебной Палаты. Связи с одесской адвокатурой Ковшаров не терял. Пригласил к себе в качестве помощников присяжного поверенного одесситов Григория Александровича Гольдштейна и Ипполита Ефимовича Лермана (расстрелян в 1937 году).

Во время своей адвокатской деятельности он постоянно вел имущественные дела церковных организаций, несколько раз выступал в качестве защитника в политических процессах.

С 1907 по 1912 год — помощник юрисконсульта Александро-Невской лавры.

С 1918 года по расстрел в 1922 году — член Духовного собора и юрисконсульт Лавры.

Весной 1918 года на Петроградском епархиальном съезде духовенства и мирян был избран комиссаром по епархиальным делам «для представительства и защиты общих прав и интересов» Петроградской епархии.

Ковшаров, ранее защищавший революционеров от царского правительства, теперь защищал Церковь, её служителей и имущество от новой власти. Он делал это умело, активно препятствовал закрытию церквей. Такое противодействие Ковшарова антирелигиозной политике властей не оставалось незамеченным большевиками.

Был среди членов правления Общества православных приходов Петрограда и губернии, которые выступали за компромисс с властями по вопросу о помощи голодающим, за добровольные пожертвования на это дело.

6 марта 1922 года сопровождал митрополита Вениамина в Смольный на переговоры об изъятии церковных ценностей с членами комиссии «Помгола» Петроградского Совета. Оказывал юридическую помощь митрополиту и другим церковным деятелям.

Суд и мученическая смерть

В марте 1922 года был арестован и с 10 июня 1922 года был одним из основных подсудимых на Петроградском «процессе по делу о сопротивлении изъятию церковных ценностей».

Характеризовался как человек умный, убеждённый, решительный. По словам протопресвитера Михаила Польского, Ковшаров, «с первой же минуты процесса, ясно предвидевший его неизбежный финал, давал на поставленные ему вопросы хладнокровные, меткие по смыслу и часто едкие по форме ответы». В своём выступлении подробно разобрал доводы обвинения, виновным себя не признал и закончил словами: «Для братской могилы в шестнадцать человек материала для обвинения мало» (обвинение требовало 16 смертных приговоров).

Был приговорён к смертной казни. Расстрелян вместе с митрополитом Вениамином (Казанским), архимандритом Сергием (Шеиным) и профессором Юрием Новицким.

Причислен к лику святых как новомученик в 1992 году на Архиерейском соборе Русской Православной Церкви.

Ссылки

• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?1_3756 Иоанн Петроградский, мученик] на сайте «Русское православие»
• [arh-gavriil.bsu.edu.ru/calendar/Life/life4824.htm Мученик Иоанн (Иван Михайлович Ковшаров)]
• [kuz3.pstbi.ccas.ru/bin/nkws.exe/ans/nm/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTcGUse0EdO0Ve8icse1ae8VyAn2iAH*iAHYtA5u2dOiUTaxWBWskB5sxDbtjMXMiA1E* Ковшаров Иван Михайлович] в базе данных ПСТГУ
• Емец С. И. [www.eurasian-advocacy.ru/istoricheskij-opyt/1418-muchenik-ioann-prisyazhnyj-poverennyj-ivan-mikhajlovich-kovsharov Мученик Иоанн — присяжный поверенный Иван Михайлович Ковшаров]

Отрывок, характеризующий Ковшаров, Иван Михайлович

– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.