Ктунаха
| Самоназвание |
Ктунаха (Ktunaxa) |
|---|---|
| Численность и ареал | |
|
Всего: 1984 | |
| Язык |
английский, кутенай (ок. 300 носителей) |
| Религия | |
| Расовый тип | |
| Родственные народы |
возможно, салиши (флатхед), пенд-д'орей |
Ктуна́ха, кутена́и, кутене́й, кутенэ́[1] (англ. Ktunaxa) — один из индейских народов культурного ареала Плато. Проживают в Канаде, в гористых районах на юго-востоке Британской Колумбии (4 общины: ?Akisq’nuk First Nation (Уиндермер), Lower Kootenay (Крестон), St. Mary’s (Крэнбрук), Tobacco Plains (Грасмер), Shuswap (Инвермер)), а также в США в Боннерс-Ферри в северо-западной Монтане и в Элмо в северо-восточном Айдахо (по 1 общине) и вне общины в штате Вашингтон.
Некогда важное племя бассейна реки Колумбия и Скалистых гор, они оставили значительный след в топонимии Канады и США в форме, усвоенной ранними европейскими поселенцами: Kootenai и т. п. (Кутеней, Кутенай). Название народа изменено на самоназвание ктунаха, поскольку более раннее название кутенай происходило из языка черноногих.
Содержание
Группы и расселение
Существуют заметные культурные различия между верхними ктунаха (живущими в районе городов Инвермер и Уиндермер в Британской Колумбии и в районе Элмо в резервации Флатхед в штате Монтана) и нижними ктунаха, проживающими в районе городов Крестон, Грассмер и Кранбрук в Британской Колумбии, а также в США около Боннерс-Ферри в Айдахо.
Основной организацией, объединяющей ктунаха, является племенной совет Ktunaxa Nation Council Society. Община кинбаскет народа шасвоп (Shuswap), в давние времена почти истреблённая черноногими и нашедшая убежище и поддержку у ктунаха, разделявшая с ними язык и места обитания и включавшаяся прежде в племенной совет ктунаха-кинбаскет, в начале XXI века вернулась в лоно родного народа и племенного совета Shuswap Nation Tribal Council.
История и межплеменные связи
В Канаде ктунаха живут вместе с салишскими племенами, с которыми состояли в союзе ещё до прихода европейцев. Союзы были необходимы для противостояния крупному племенному союзу черноногих, на земли которых жители Скалистых гор совершали ежегодные экспедиции для охоты на бизонов.
Засвидетельствовано значительное позднее культурное влияние кри. Характерный для ктунаха «осетровый нос» каноэ предположительно связывает их с эвенками Приамурья[2][3].
Имеют место значительные по дальности перемещения групп ктунаха, в том числе посещение теми из- них, кто живёт в США, своих традиционных территорий в Канаде.
При первом контакте с европейцами численность ктунаха определялась в 1200 человек. В настоящее время общая численность народа составляет более 1980 человек.
Рост численности (вместо уменьшения) этого небольшого племени в условиях вымирания представителей других аборигенных народов миссионеры на рубеже XIX—XX веков объясняли их высокими моральными качествами и чистоплотностью.
В сентябре 1974 года ктунаха Айдахо объявили ненасильственную войну Соединённым Штатам Америки. Основанием для этого стало отсутствие подписанного мирного договора между племенем и США, характерное для большинства других аборигенных народов.[4] После объявления войны племя выпустило облигации военного займа стоимостью $1 США, дизайн облигаций выполнила известная художница Эмили Турейн (Эмили Радуга, Emilie (rainbow) Touraine). Эта война обошлась без кровопролития (в отличие от событий в Вундед-Ни в 1973). В результате малозначимому до этого племени под резервацию было предоставлено 5.1 га земли.
Язык
В изолированном языке кутенэ выделяют два основных диалекта, связанные с соответствующими группами внутри племени: верхний и нижний кутенэ, отличающиеся, главным образом, словарным составом[5].
По данным переписи 1990 года, в США языком в той или иной степени владело 102 человека. В Канаде (2006 год) число носителей составило 200 человек. Свободно говорили на языке кутенэ только 12 человек. Большинство носителей перешло на английский.
Напишите отзыв о статье "Ктунаха"
Примечания
- ↑ Стельмах В.Г., Тишков В.А., Чешко С.В. Тропою слёз и надежд. — М.: Мысль. — 1990. — С. 37
- ↑ [www.greatcanadianlakes.com/british_columbia/kootenay/cul_page3.htm#SturgeonNose First Nations/Kootenay Lake: The Sturgeon-Nose Canoe]
- ↑ [www.crowsnest-highway.ca/cgi-bin/citypage.pl?city=Lower_Kootenay_Communities&page=main&mode=0&print=true#8 Crowsnest Highway. South Western Canada’s Information Resource]
- ↑ [news.google.com/newspapers?id=1A0zAAAAIBAJ&sjid=4_IDAAAAIBAJ&pg=6691%2C7185124 War \\ The Spokesman-Review — Sep 19, 2004]
- ↑ [www.greatcanadianlakes.com/british_columbia/kootenay/cul_page2.htm Language and Territory: Mysteries of the Kootenay Culture]
Литература
- Boas, Franz, and Alexander Francis Chamberlain. Kutenai Tales. Washington: Govt. Print. Off, 1918.
- Chamberlain, A. F., "Report of the Kootenay Indians of South Eastern British Columbia, " in Report of the British Association for the Advancement of Science, (London, 1892)
- Finley, Debbie Joseph, and Howard Kallowat. Owl’s Eyes & Seeking a Spirit: Kootenai Indian Stories. Pablo, Mont: Salish Kootenai College Press, 1999. ISBN 0-917298-66-7
- Linderman, Frank Bird, and Celeste River. Kootenai Why Stories. Lincoln, Neb: University of Nebraska Press, 1997. ISBN 0-585-31584-1
- Maclean, John, Canadian Savage Folk, (Toronto, 1896)
- Tanaka, Béatrice, and Michel Gay. The Chase: A Kutenai Indian Tale. New York: Crown, 1991. ISBN 0-517-58623-1
- Turney-High, Harry Holbert. Ethnography of the Kutenai. Menasha, Wis: American Anthropological Association, 1941.
Ссылки
- [www.ktunaxa.org/ Официальный сайт ктунаха Ktunaxa.org]
Отрывок, характеризующий Ктунаха
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
