Лачинов, Михаил Фёдорович

Михаил Федорович Лачинов
Дата рождения:	22 января 1868(1868-01-22)
Дата смерти:	16 сентября 1914(1914-09-16) (46 лет)
Место смерти:	Тамбовская губерния
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Образование:	Тамбовская духовная семинария
Вероисповедание:	Православие
Род деятельности:	член Государственной думы IV созыва от Тамбовской губернии

Михаи́л Фёдорович Лачи́нов (22 января 1868 — 16 сентября 1914) — член IV Государственной Думы от Тамбовской губернии, священник.

Биография

Православный. Имел 35 десятин церковной земли.

В 1891 году окончил Тамбовскую духовную семинарию и поступил на епархиальную службу в селе Песковатка Липецкого уезда. В 1895 году был рукоположен в священники к церкви села Остроуховка Тамбовского уезда.

В 1912 году был избран членом Государственной думы от Тамбовской губернии. Входил во фракцию русских националистов и умеренно-правых (ФНУП). Состоял членом комиссии по делам православной церкви.

Умер в 1914 году в Тамбовской губернии.

Семья

Был женат, имел семеро детей.

Источники

• 4-й созыв Государственной думы: Художественный фототип. альбом с портретами и биографиями. — Санкт-Петербург: издание Н. Н. Ольшанскаго, 1913.
• [www.tez-rus.net/ViewGood30932.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Б. Ю. Иванов, А. А. Комзолова, И. С. Ряховская. Москва. Российская политическая энциклопедия. 2008.]

Отрывок, характеризующий Лачинов, Михаил Фёдорович

«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.