Петров, Алексей Дмитриевич

Алексе́й Дми́триевич Петро́в (1863 — после 1917) — липецкий уездный предводитель дворянства, член III Государственной думы от Тамбовской губернии.

Биография

Православный. Потомственный дворянин Тамбовской губернии. Землевладелец Липецкого уезда (1500 десятин).

Среднее образование получил в Тамбовской гимназии, а высшее — в Московском университете по историко-филологическому факультету.

По окончании университета в 1886 году десять лет служил учителем истории и географии в Тамбовской женской гимназии. В 1896 году был назначен земским начальником в Липецкий уезд. В последней должности находился до избрания в Государственную думу, замещая с 1900 года уездного предводителя дворянства. Кроме того, избирался гласным Липецкого уездного и Тамбовского губернского земских собраний, а также председателем Липецкой городской думы. Возглавлял Липецкий отдел «Союза русского народа».

В 1907 году был избран в члены III Государственной думы от 2-го съезда городских избирателей Тамбовской губернии. Входил во фракцию октябристов, с 1909 года — в группу правых октябристов. Состоял членом комиссий: по направлению законодательных предположений, по народному образованию и по переселенческому делу. Был известен благодаря резкой критике левых депутатов.

В 1911—1917 годах избирался Липецким уездным предводителем дворянства. В 1912 году состоял выборщиком в IV Государственную думу от съезда землевладельцев Липецкого уезда, однако был забаллотирован губернским избирательным собранием.

Судьба после 1917 года неизвестна. Был женат.

Источники

• 3-й созыв Государственной Думы: портреты, биографии, автографы. — Санкт-Петербург: издание Н. Н. Ольшанскаго, 1910.
• [www.tez-rus.net/ViewGood31256.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. — Москва: РОССПЭН, 2008.]

Отрывок, характеризующий Петров, Алексей Дмитриевич

– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.