Ляэ, Бриджит
Поделись знанием:
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
| Бриджит Ляэ | |
| Brigitte Lahaie | |
 | |
| Имя при рождении: |
Brigitte Lucille Jeanine Van Meerhaegue |
|---|---|
| Дата рождения: |
12 октября 1955 (68 лет) |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Цвет волос: |
блондинка |
| Цвет глаз: |
карие |
| Рост: |
173 см |
| Вес: |
54кг |
| Фигура: |
91-60-91 |
| Грудь: |
натуральная |
| IMDb: | |
| AFDb: |
[www.adultfilmdatabase.com/actor.cfm?actorid=5866 ID 5866] |
| IAFD: |
[www.iafd.com/person.rme/perfid=BLahaye/gender=f BLahaye] |
| [www.brigittelahaie.fr/ gittelahaie.fr] | |
Бриджит Ляэ (англ. Brigitte Lahaie), род. 12 октября 1955, Туркуэн, Франция) — французская порноактриса и телеведущая.
Содержание
Биография (карьера в кино)
Дочь сотрудницы банка и торгового представителя работала продавщицей обуви в Париже. После 18-летия начинает позировать обнажённой для журналов.
Кинокарьера Бриджит Ляэ началась в 1976 году с порнофильмов (всего через год после легализации жесткой порнографии во Франции), когда она ответила на рекламу, размещённую в газете. В то же время в фильме не увидеть её лица, так как она была дублёршей.[1] В дальнейшем к Бриджит поступило множество предложений от порнопродюсеров, на некоторые из которых Ляэ, правда с некоторой опаской, всё-таки откликнулась:После 30-ти фильмов она стала звездой №1 в жанре фильмов для взрослых[2]. В 1976 году Ляэ знакомится с Жаном Ролленом и снимается в его порнографической картине Сексуальные вибрации, исполнив роль психиатра. А в 1978 году, сотрудничая с тем же режиссёром, впервые принимает участие в съёмках непорнографической картины — Гроздья смерти:Думаю, что я не осознавала точно, что я делала, но я была очень застенчивая, очень неопытная женщина. Это было для меня подобно открытию двери в новый мир. Отмена всех моих запретов. Я действительно не понимала, что делала. Впоследствии я поняла всю важность…[1]
В этом же году Ляэ в Португалии получает свой первый опыт сотрудничества с Хесусом Франко, снимаясь в одном из его фильмов. Первые контакты с Франко получились не очень удачными. Франко долгое время не разговаривал с актрисой, а последняя желала лишь вернуться домой во Францию. Съёмки картины закончились раньше на несколько дней и Франко сказал Ляэ, что та будет играть в его очередном фильме, на что получил отказ. Режиссёр был взъярён и долгое время Ляэ и Франко держали дистанцию между собой. Однако, когда последний позвонил после долгого перерыва и предложил сотрудничать, стороны наладили хорошие взаимоотношения.…Я была перед камерой, и это было очень, очень большое удовольствие. Я не думала, что стану актрисой. Я думала, это было шуткой. Это была забавная вещь для меня, чтобы быть актрисой. Я не представляла, что такое возможно, что я могу быть актрисой.[1]
Отход от порнографической тематики
В 1979 году вышла картина Очарование режиссёра Жана Роллена, где Ляэ исполнила главную роль. Фильм имел успех и многие хвалили как работу режиссёра, так и актрисы (роль специально была написана для неё), что серьёзно сказалось на известности и карьере Ляэ.[1] В 1980 году, на пике своей популярности в порно, она решила положить конец своей карьере в хардкоре (последний фильм Les petites écolières (в американском прокате-"Little Schoolgirls")(29.10.1980,Франция),где Ляэ сыграла Директрису борделя). В 1981 году Ляэ снимается в картине За шкуру полицейского с Аленом Делоном в главной роли, где исполнила небольшую роль. Актриса получила эту роль по знакомству — с Делоном был знаком один из друзей Бриджит. В 1986 году Ляэ снова принимает участие в полицейском фильме L’Executrice, на этот раз исполнив нехарактерную для себя роль сильной женщины-полицейского. В этом же году выходит антология L’Anthologie Du Plaisir, представляющая собой компиляцию сцен из ранних порнофильмов Бриджит. Подобную идею издания компиляции предложил друг Ляю Рене Шато, однако сама актриса считает, что использовать те сцены можно было бы и получше, а сама компиляция была скучновата.[1] В конце 80-х годов Бриджит снова сотрудничает с Франко, сначала снимаясь в «Тайной миссии», а затем в «Безликих». При съёмках Тайной миссии Ляэ приобрела хороший опыт, а творческий процесс проходил весело. При работе же над «Безликими» ей не понравился актёр Хельмут Бергер, который вёл себя достаточно агрессивно, но, по истечении двух-трёх дней они стали хорошими друзьями.
90-2000-е годы
В 1990 году Ляэ сотрудничает с Филипом Кауфманом и снимается в его фильме Генри и Джун, исполнив роль проститутки. В 1995 году Бриджит возвращается к сотрудничеству с Ролленом и исполняет небольшую роль в картине Сиротки-вампиры. Сюжетно Ляэ играла женщину, которую главные герои-девочки в конечном счёте убивают. В дальнейшем актриса появилась в двух короткометражках. В 2000-х годах Ляэ начала выпускать на телевидении собственное ток-шоу, где была ведущей. Шоу было посвящено романтическим и сексуальным проблемам. Бриджит не раз заявляла, что более не хочет быть известной как порноактриса:Считаться красивой женщиной — O.K., но не королевой секса. Но это трудно, потому что многие люди думают обо мне как о сексуальной женщине, и это создает проблемы, потому что хочу я того или нет, люди все равно желают от меня только одного… Бывшая секс-звезда или зрелая красивая женщина, какой я сейчас являюсь, идея одна — когда я буду снова сниматься.[1]
Фильмография
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль | |
|---|---|---|---|---|
| 2010 | ф | Камасутра | Kamasutra | |
| 2004 | ф | Сиротки-вампиры | Calvaire | Вики |
| 1997 | ф | Мучение | Les Deux orphelines vampires | |
| 1990 | ф | Генри и Джун | Henry & June | Проститутка Генри |
| 1988 | ф | Тайная миссия | Dark Mission (Operación cocaína) | |
| 1987 | ф | Безликие | Faceless | Натали |
| 1987 | ф | Антология удовольствия | L'Anthologie Du Plaisir | |
| 1987 | ф | Палач | L'Executrice | Мартин |
| 1981 | ф | За шкуру полицейского | Pour la peau d'un flic | |
| 1980 | ф | Укол зонтиком | Le Coup Du Parapluie | девушка в бассейне (нет в титрах) |
| 1979 | ф | Очарование | Fascination | Ева |
| 1978 | ф | Гроздья смерти | Les Raisins de la mort | |
| 1976 | ф | Сексуальные вибрации | Vibrations sexuelles | Психиатр |
Напишите отзыв о статье "Ляэ, Бриджит"
Примечания
Ссылки
- [www.egafd.co.uk/actresses/details.php/id/b0005 Brigitte Lahaie на EGAFD]
- [cinema-nocturna.com/lahaie_interview.htm интервью] (англ.)
- [www.rmc.fr/blogs/brigittelahaie.php blog] (фр.)
- [www.splatting-image.com/index.php?option=com_content&task=view&id=22 интервью] (нем.)
- [www.nanarland.com/interview/interview.php?id_interview=brigittelahaie интервью] (фр.)
- Brigitte Lahaie (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Ляэ, Бриджит
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
