Малеев, Георгий Васильевич

Малеев Георгий Васильевич
укр. Малєєв Георгій Васильович
Дата рождения:	11 февраля 1924(1924-02-11)
Место рождения:	Красноармейск, Донецкая область
Дата смерти:	13 августа 1994(1994-08-13) (70 лет)
Страна:	СССР, Украина
Научная сфера:	горное оборудование
Место работы:	Донецкий политехнический институт
Учёная степень:	кандидат технических наук
Альма-матер:	Донецкий индустриальный институт
Награды и премии:

Георгий Васильевич Малеев (род. 11 февраля 1924, Красноармейск — 13 августа 1994) — специалист в области горного оборудования, кандидат технических наук, профессор, Заслуженный работник образования Украины, лауреат Государственной премии Украины, с 19 июля 1960 по 30 июня 1962 года — ректор Донбасской государственной машиностроительной академии, в 1968-1989 годах — ректор Донецкого политехнического института.

Биография

Родился 11 февраля 1924 года в городе Красноармейск (Донецкой области). Участник Великой Отечественной войны, отвоёвывал Украину, освобождал Болгарию, Румынию, Югославию, Венгрию, Австрию, имел ряд наград за участие в боевых действиях.

В 1946-1951 годах окончил с отличием Донецкий индустриальный институт по специальности «Горное машиностроение». Вся его трудовая деятельность практически полностью связана с Донецким политехническим институтом:

• в 1951-1954 годах — ассистент кафедры «Теоретическая механика»;
• в 1954-1956 годах — аспирант;
• в 1957-1960 годах — доцент кафедры «Горные машины»;
• в 1960-1962 годах — ректор Краматорского вечернего индустриального института;
• в 1962-1964 годах — доцент кафедры «Горные машины» и декан горноэлектромеханического факультета ДПИ;
• в 1964-1966 годах — директор Краматорского НИИ тяжелого машиностроения;
• в 1968-1989 годах — доцент кафедры «Горные машины», ректор ДПИ;
• в 1989-1994 годах — профессор кафедры «Горные машины».

Кандидат технических наук (1956), доцент (1959), профессор (1974), заслуженный работник высшей школы УССР (1970). В 1970-1980 годах — председатель совета ректоров вузов Донецкой области, депутат Верховного Совета СССР 8-го созыва (член постоянной комиссии по высшему образованию), сопредседатель научно-методического объединения «Горное» при Минвузе СССР.

Умер 13 августа 1994 года.

Научная работа

Сделал большой вклад в развитие учебно-методической работы и материальной базы ДПИ, в организацию разработки типовых программ для вузов СССР из дисциплин горно-механического цикла, в создание методов обучения и подготовки студентов. Соавтор учебника «Проектирование и конструирование горных машин и комплексов», удостоенного Государственной премии УССР в области науки и техники (1990), и учебного пособия «Горные машины» (1961, соавторы Я. И. Альшиц, Б. А. Верклов и другие).

Один из основателей научной школы в области теории рабочих процессов горных машин и методов повышения их технического уровня. В рамках этой школы выполнен большой комплекс исследований, результаты которых использованы при проектировании и серийном выпуске комбайнов для очистительных работ в угольных шахтах.

Подготовил 11 кандидатов наук, опубликовал больше 100 научных работ, в том числе 20 изобретений. Среди публикаций соавтор статей:

• «Выравнивание скорости перемещения добычных комбайнов при помощи динамического гасителя колебаний»;
• «Формирование вектора возмущения на шнековых исполнительных органах угледобывающих комбайнов».

Награды, память

Награждён орденами Ленина, Октябрьской революции, Трудового Красного Знамени, Знак Почёта, Отечественной войны II степени, многими медалями, ведомственными знаками и грамотами.

В Донецке, на здании Донецкого национального технического университета по адресу ул. Артема, 58, где учился и работал Георгий Малеев, ему установлена мемориальная доска.

Отрывок, характеризующий Малеев, Георгий Васильевич

Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.