Мария де Люксембург

О королеве Франции см. Мария Люксембургская

Мария де Люксембург (фр. Marie de Luxembourg; ок. 1472 — 1 апреля 1547) — одна из самых богатых наследниц Франции конца XV века, графиня де Сен-Поль, де Суассон, де Марль и де Линьи, дочь Пьера II де Люксембурга и Маргариты Савойской (дочери герцога Людовика Савойского и Анны Кипрской).

Поскольку её братья умерли в младенчестве, Мария рассматривалась как завидная невеста и предназначалась в жёны родному дяде, Якову Савойскому, графу де Ромону, владетелю Ваадта. Сестру же её выдали за молодого внука герцога Клевского. У сестры детей не было, а единственная дочь Марии и Якова не оставила потомства от брака с графом Нассау-Дилленбургским.

После смерти Якова в мужья Марии был выбран Франсуа де Бурбон, граф де Вандом — принц крови, представитель младшей ветви дома Бурбонов. По случаю этого брака (1487 год) Люксембургам были возвращены имения, конфискованные при казни её деда, коннетабля де Сен-Поля. Брак с Марией позволил Вандомам существенно расширить свой земельный надел. Её приданое включало сеньории Конде и Энгиен, которые дадут название младшим ветвям этого рода.

От брака с графом Вандомским у Марии Люксембургской было пятеро детей:

• Карл IV де Бурбон (1490—1527), 1-й герцог Вандомский.
• Франсуа I де Бурбон (1491—1545), граф де Сен-Поль, 1-й герцог Эстутвильский.
• Луи де Бурбон, архиепископ Сансский (1493—1557), кардинал Римской католической церкви.
• Антуанетта де Бурбон (1493—1583), жена герцога Клода де Гиза, прародительница клана Гизов.
• Луиза де Бурбон (1495—1575), настоятельница аббатства Фонтевро.

Мария овдовела во второй раз в 1495 году. Она жила преимущественно в Вандоме, управляя им от имени своего сына и внука. Её правнучка Мария Стюарт при жизни графини де Сен-Поль (в честь которой она получила своё имя) взошла на престол Шотландии, а внуки — Бурбоны и Гизы — открыто враждовали друг с другом. Мария по мере своих сил пыталась примирить их, а в 1529 году вместе с Луизой Савойской и своим сыном, кардиналом де Бурбоном, подготовила т. н. Дамский мир.

Отрывок, характеризующий Мария де Люксембург

Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.