Медведев, Сергей Константинович

Сергей Медведев
Рождение:	2 июня 1958(1958-06-02) (65 лет) Калининград, РСФСР, СССР
Имя при рождении:	Сергей Константинович Медведев
Профессия:	журналист
Награды:	ТЭФИ

Серге́й Константи́нович Медве́дев (2 июня 1958, Калининград) — российский журналист, кинематографист и телеведущий.

Биография

Сергей Медведев родился 2 июня 1958 года в Калининграде в семье тележурналиста. Профессиональную карьеру начал в местной газете. В 1981 году окончил факультет журналистики МГУ, прошёл обучение на Высших экономических курсах при Госплане СССР. С 1981 по 1991 год работал в Государственном Комитете СССР по телевидению и радиовещанию (Гостелерадио СССР), с успехом делал репортажи и очерки из разных республик и областей страны. С диктофоном в руке объездил всю страну, делая репортажи с мест. С 1991—1992 гг. Медведев работал обозревателем Студии информационных программ телевидения Всесоюзной государственной телерадиовещательной компании «Останкино». Через некоторое время становится ведущим информационной программы «Время» и ведёт репортажи с первых съездов депутатов, а также ведёт программу «120 минут» (позже «Доброе утро» на ОРТ).

Во время августовских событий 1991 года Медведев был единственным журналистом, который смог рассказать в эфире о событиях в столице в тот период. За этот репортаж Медведев был уволен, но ненадолго. Вскоре он возвратился на телевидение обозревателем Информационного телевизионного агентства Российской государственной телерадиовещательной компании «Останкино». За этот период своей деятельности С. Медведев стал главным интервьюером первых лиц государства. Он много работает и берёт интервью у Михаила Горбачёва, Анатолия Чубайса, Виктора Черномырдина, Бориса Ельцина, Юрия Лужкова. Около полутора лет в период 1995—1996 годов был пресс-секретарем Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина.

После отставки с должности пресс-секретаря Медведев вновь возвращается на телевидение и становится Первым заместителем Генерального директора ОРТ. В 2000 году Медведев участвовал в выборах в Государственную Думу третьего созыва по Калининградскому округу № 84 в качестве независимого кандидата, но по итогам голосования занял второе место.

В 2001—2003 годах Медведев избирался Председателем Совета директоров ЗАО «Независимая телекомпания РТС» (г. Москва).

Вместе с Алексеем Пимановым является соучредителем одной из крупнейших телекомпаний страны «Останкино», которая производит для Первого канала такие программы, как «Человек и закон», «Здоровье», «Часовой» (в разное время производила программы «Вкусные истории», «Армейский магазин», «Кумиры», документальные циклы «Кремль-9», «Лубянка», «Документальный детектив», «Тайны века», «Рождение легенды», «Ударная сила», «Спецназ»).

С 2016 года — ведущий документального цикла «Загадки века» на телеканале «Звезда».

С 2003 года Сергей Медведев занимал должность Председателя Совета директоров независимой телекомпании «Останкино». В настоящее время Генеральный директор телекомпании «Останкино». Он автор и ведущий ряда популярных телевизионных циклов, в том числе исторического документального цикла «Лубянка», который завоевал высшую телевизионную награду «ТЭФИ» в номинации «Сериал телевизионных документальных фильмов». Автор документального фильма «Лебединое озеро по заказу ГКЧП». Член Союза журналистов РФ. Член Союза кинематографистов РФ.

Фильм о Николае Гастелло

В 2007 году на Первом канале в цикле «Тайны века» вышел фильм Сергея Медведева под названием «Николай Гастелло. Кто совершил великий подвиг?». Почти сразу же против этого фильма выступил сын Гастелло, Виктор, обвинив Сергея Медведева и Первый канал во лжи и клевете.

Семья

Женат. Имеет сына и дочь.

Награды

• Медаль «Защитнику свободной России» (1993)
• Российская национальная телевизионная премия «ТЭФИ» (2002)
• Премия ФСБ в номинации «Телевизионные и радиопрограммы» (2012)

Ссылки

• [www.kino-teatr.ru/kino/screenwriter/ros/284595/bio/ Сергей Медведев на сайте Кино-Театр]

Отрывок, характеризующий Медведев, Сергей Константинович

Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.