Международное рабочее объединение социалистических партий

Международное рабочее объединение социалистических партий (также известно как 2½, «Двухсполовинный интернационал» или Венский интернационал; Internationale Arbeitsgemeinschaft Sozialistischer Parteien) — политический интернационал социалистических партий. Один из осколков Второго интернационала, находившийся в политическом спектре между реформистами из Бернского интернационала справа и революционерами из Коминтерна слева. Вошёл в Социалистический рабочий интернационал.

Учреждение

2½ интернационал был основан 22-27 февраля 1921 года в Вене (Австрия) на конференции социалистов Австрии, Бельгии, Великобритании, Германии, Греции, Испании, Польши, Румынии, США, Франции, Швейцарии и других стран. Его учредителями выступили десять партий, включая Независимую социал-демократическую партию Германии (НСДПГ), Французскую секцию Рабочего Интернационала (СФИО), Независимую лейбористскую партию (НЛП), Социал-демократическую партию Швейцарии (СПС), Социал-демократическую партию Австрии (СПА) и Федерацию румынских социалистических партий (ФПСР, отколы от Социалистической партии Румынии), а также российские меньшевики и эсеры в эмиграции. В апреле 1921 года к нему присоединилась Испанская социалистическая рабочая партия, а затем и максималистская фракция большинства Итальянской социалистической партии (ИСП).

Члены

Секретарём 2½ интернационала был Фридрих Адлер из австрийской социал-демократии; другими лидерами были Виктор Адлер, Отто Бауэр, Роберт Гримм, Жан Лонге, Джеймс Рамсей Макдональд, Виктор Чернов и Юлий Мартов. Группа находилась под сильным влиянием австромарксизма. Она публиковала Nachrichten der Internationalen Arbeitsgemeinschaft Sozialistischer Parteien («Новости IWUSP»). Деятели Поалей Цион (социалисты-сионисты) Давид Бен-Гурион и Шломо Капланский были активны в движении, стоявшем за Интернационалом.

Идеология

Первая мировая война расколола Второй Интернационал на сторонников поддержки собственных правительств в «борьбе с внешним врагом» и противников «мировой бойни». Однако последние были также неоднородны: одни призывали рабочих воюющих стран к активной борьбе за «мир без победителей и побеждённых, без аннексий и контрибуций» (пацифисты), другие — к борьбе против собственных правительств, ведущих войну («Циммервальдская левая»). Раскол был углублен реакцией на Октябрьскую революцию в России: правые социал-демократы, поддерживавшие войну, обычно выступали против большевиков; левое крыло, напротив, приветствовало их; отношение центристов могло быть амбивалентным.

Последние и стали 2½ Интернационалом, критиковавшим и и Второй, и Третий (Коммунистический) интернационалы за догматизм, требуя больше внимания к особенностям политической ситуации в каждой стране. Допуская возможность прихода рабочего класса к власти как путём вооружённого восстания, так и посредством парламентских методов; во всяком случае, они высказывались за демократический социализм против капитализма и диктатуры. Критикуя соглашательство и социал-шовинизм правых социалистов, они не принимали большевистское понимание диктатуры пролетариата и методы «красного террора». 2½ Интернационал отверг 21 условие для партий, желающих вступить в Коммунистический интернационал, но стремился к воссоединению всех трёх существовавших интернационалов с целью обеспечения единства международного рабочего движения.

Роспуск

2-5 апреля 1922 года в Берлине состоялась встреча делегаций от трёх интернационалов, чтобы обсудить возможность слияния. Однако на этой конференции трёх интернационалов Бернский Интернационал, как и Венский, не стал поддерживать программу делегации Коминтерна, призывавшую к единому рабочему фронту, выдвинув ряд требований к большевикам, включая легализацию социалистических партий и признание независимости меньшевистской Грузии. Делегация Коминтерна (Николай Бухарин, Карл Радек, Клара Цеткин) согласилась отказаться от казни лидеров правых эсеров, но на дальнейшие уступки не шла, и покинула переговорный процесс.

В Германии 24 сентября 1922 НСДПГ, одна из главных составляющих 2½ Интернационала, слилась с Социал-демократической партией Германии (СДПГ), входящей в Бернский интернационал (который считал себя восстановленным Вторым интернационалом). 2½ Интернационал, наряду с другими левыми, принял участие во Всемирном конгрессе по борьбе с военной опасностью в Гааге в декабре 1922 года. Натолкнувшись на непримиримость позиций Третьего интернационала, Второй (Бернский) и Двухсполовинный интернационалы в мае 1923 года на объединительном съезде в Гамбурге образовали единый Социалистический рабочий интернационал. Однако некоторые секции 2½ Интернационала, например румынская, отказались войти в состав нового объединения.

В 1930-е годы была предпринята сходная попытка создать левосоциалистический интернационал в форме Лондонского Бюро, иногда по аналогии называемый «3½ Интернационалом»; в нём участвовали несколько тех же партий и лиц.

См. также

Напишите отзыв о статье "Международное рабочее объединение социалистических партий"

Примечания

Литература

Могилевский С. А., Восстановление II Интернационала. 1919—1923 гг. (Из истории международных реформистских центров в годы революционного подъёма), Л., 1963.
Ленин В. И. [leninism.su/works/83-tom-44/617-novie-vremena-starie-oshidki-44.html Новые времена, старые ошибки в новом виде] // Полн. собр. соч., 5 изд., т. 44.

Отрывок, характеризующий Международное рабочее объединение социалистических партий

После Смоленска Наполеон искал сражения за Дорогобужем у Вязьмы, потом у Царева Займища; но выходило, что по бесчисленному столкновению обстоятельств до Бородина, в ста двадцати верстах от Москвы, русские не могли принять сражения. От Вязьмы было сделано распоряжение Наполеоном для движения прямо на Москву.
Moscou, la capitale asiatique de ce grand empire, la ville sacree des peuples d'Alexandre, Moscou avec ses innombrables eglises en forme de pagodes chinoises! [Москва, азиатская столица этой великой империи, священный город народов Александра, Москва с своими бесчисленными церквами, в форме китайских пагод!] Эта Moscou не давала покоя воображению Наполеона. На переходе из Вязьмы к Цареву Займищу Наполеон верхом ехал на своем соловом энглизированном иноходчике, сопутствуемый гвардией, караулом, пажами и адъютантами. Начальник штаба Бертье отстал для того, чтобы допросить взятого кавалерией русского пленного. Он галопом, сопутствуемый переводчиком Lelorgne d'Ideville, догнал Наполеона и с веселым лицом остановил лошадь.
– Eh bien? [Ну?] – сказал Наполеон.
– Un cosaque de Platow [Платовский казак.] говорит, что корпус Платова соединяется с большой армией, что Кутузов назначен главнокомандующим. Tres intelligent et bavard! [Очень умный и болтун!]
Наполеон улыбнулся, велел дать этому казаку лошадь и привести его к себе. Он сам желал поговорить с ним. Несколько адъютантов поскакало, и через час крепостной человек Денисова, уступленный им Ростову, Лаврушка, в денщицкой куртке на французском кавалерийском седле, с плутовским и пьяным, веселым лицом подъехал к Наполеону. Наполеон велел ему ехать рядом с собой и начал спрашивать:
– Вы казак?
– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]