Мера, Мохаммед

Мохаммед Мера
Mohammed Merah
Прозвище	«Тулузский стрелок»
Дата рождения:	10 октября 1988(1988-10-10)
Место рождения:	Тулуза, Франция
Гражданство:	Франция Франция, Алжир Алжир
Дата смерти:	22 марта 2012(2012-03-22) (23 года)
Место смерти:	Тулуза, Франция
Причина смерти:	Убит при задержании
Убийства
Количество жертв:	7
Количество раненых:	11 (включая 6-х полицейских при задержании)
Период убийств:	11 — 19 марта 2012
Основной регион убийств:	Тулуза, Монтобан, Франция
Способ убийств:	расстрел
Оружие:	Автомат Калашникова, Uzi 9мм, несколько гранат, кольт M1911 45-го калибра
Мотив:	Месть за присутствие французских войск в Афганистане, смерть палестинских арабов в Секторе Газа в результате действий Израиля

Мохамме́д Мера́ (фр. Mohammed Merah; араб. محمد مراح‎; 10 октября 1988, Тулуза — 22 марта 2012, Тулуза) — французско-алжирский террорист, совершивший в период с 11 по 19 марта 2012 года в Тулузе и Монтобане два нападения на французских военных и одно на еврейскую школу. В результате действий преступника погибли 7 человек, ещё пять были ранены, двое тяжело. 22 марта 2012 Мера был убит в перестрелке с полицией, попытавшейся штурмом взять дом, где он укрывался.

Биография

Мохаммед Мера родился 10 октября 1988 года в Тулузе, Франция, в семье выходцев из Алжира. При рождении он получил французское гражданство. В возрасте 5 лет родители Меры развелись и мальчик остался с матерью. По образованию Мера был механиком. В жизни Мохаммед был трудным подростком, к окончанию школы он уже имел на своем счету 18 правонарушений, в том числе вождение без прав. После последнего ареста Мера заинтересовался идеями радикального исламизма. В конце 2000-х Мера неоднократно посещал Афганистан и Пакистан, чем и привлёк внимание французских спецслужб, которые установили за ним негласную слежку. В 2007 году он был арестован в Кандагаре по обвинению в хранении оборудования для производства бомб. Решением суда он был приговорен к 3-м годам лишения свободы, однако уже в июне 2008 он совершил побег вместе с более чем 1200 другими заключенными в результате организованного Талибаном штурма городской тюрьмы Кандагара. СМИ стало известно, что 25 декабря 2008 Мера пытался повеситься, но неудачно. С этого момента кардинально изменились его взгляды на мир и самого себя. Вернулся Мера во Францию лишь в августе 2008 года. (По неподтвержденным данным эти два месяца с июня 2008 по август 2008 он провел в тренировочном лагере Аль-Каиды на Афгано-Пакистанской границе). В июле 2010 Мера подал заявку на вступление в Иностранный легион, однако она была отклонена по причине здоровья Мохаммеда. 24 февраля 2012 он был арестован полицией и приговорён к 10 дням тюрьмы за вождение автомобиля без прав и в состоянии алкогольного опьянения. 6 марта 2012 он угнал мотороллер Yamaha, перекрасил его, отключил противоугонные устройства и опубликовал объявление о продаже транспортного средства.

Серия нападений

11 марта

Мохаммед Мера совершил первое убийство, застрелив из кольта 45-го калибра 30-летнего Имада-ибн-Зайтена, старшего сержанта парашютного батальона французской армии, который, узнав о продаже скутера, откликнулся на объявление и, собираясь его купить, прибыл на встречу с Мера.

15 марта

Вооружившись двумя единицами оружия, около 14 часов дня Мера прибыл на скутере к торговому центру в Монтобане. В 50 километрах от Тулузы он увидел троих военных, снимающих деньги через банкомат, и открыл по ним огонь. 24-летний капрал Абель Ченноув и 23-летний рядовой Мохамед Легоунт (оба выходцы из Северной Африки) были убиты. 28-летий капрал Лоик Либер из Гваделупы был тяжело ранен и доставлен в больницу в состоянии комы. Также Мера выстрелил по пожилой женщине стоящей рядом с банкоматом, но промахнулся и той удалось убежать.

Нападение на еврейскую школу «Оцар ха-Тора» 19 марта

В понедельник в 8:15 по местному времени Мохаммед Мера, вооружённый тремя огнестрельными орудиями разного калибра, прибыл на скутере к еврейской школе «Оцар ха-Тора», где обучались 200 человек. Сначала убийца застрелил 30-летнего учителя духовного воспитания Йонатана Сандлера. Затем убил двух его детей: 7-летнего Арье и 3-летнего Гэбриэля. Затем преступник ворвался в здание школы, где от его беспорядочного огня погибла 8-летняя дочь директора школы Мирам Монтсоньего, а 17-летний юноша получил тяжёлое ранение и позже был прооперирован. Ещё 3 человека получили лёгкие ранения и отказались от госпитализации. Мера скрылся с места преступления до прибытия полиции и скорой помощи.

Поиски и захват

Поисками преступника занялся специальный антитеррористический отдел полиции из Парижа. Уже 20 марта они вышли на след убийцы, а вечером того же дня преступник обнаружил себя сам. Позвонив в редакцию канала France 24, он заявил, что является исполнителем двух нападений на французских военных и одного — на еврейскую школу, что он снимал свои преступления на камеру мобильного телефона и намерен скоро опубликовать видео на YouTube. Полиция отследила звонок и уже около 3:00 по местному времени 21 марта 2012 преступник был блокирован в многоквартирном доме на улице Сержа Вигье в районе Кот-Павье. Полиция попыталась взять квартиру штурмом, однако столкнулась с жёстким сопротивлением со стороны вооружённого тремя видами огнестрельного оружия преступником. В результате короткой перестрелки двое полицейских повредили бронежилеты, и ещё один был ранен в колено. Вскоре Мохаммед вступил в переговоры с полицией (специально для них на место спецоперации была доставлена мать Мера, хотя она сразу заявила, что не имеет влияния на сына), в ходе которых заявил, что серия нападений была местью за присутствие Французских войск в Афганистане и за убийство мирных палестинских арабов израильтянами. Он также заявил, что сдастся в течение 21 марта, и, что является членом Аль-Каиды. Вскоре он перестал выходить на связь с полицейскими. Спустя 32 часа после начала осады около 10:30 по местному времени 22 марта 2012 полиция, решив проверить жив ли ещё Мера, начала штурм здания. Мера, именно этого и ждавший, открыл по полицейским огонь из засады (ванной комнаты своего дома). В результате обстрела ранения получили трое полицейских (один из них тяжёлое). Затем Мохаммед Мера попытался прорваться через окружение, и через окно в ванной комнате выпрыгнул на улицу, где и был застрелен снайперами.

Ссылки

• Мера, Мохаммед — статья в Лентапедии. 2012 год.
• [www.iton-tv.com/?id=1142 Террорист из Тулузы был агентом французских спецслужб, — утверждает военный аналитик Алекс Векслер.]

Отрывок, характеризующий Мера, Мохаммед

– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.