Министр внутренних дел Великобритании

Министр внутренних дел Secretary of State for the Home Department
Герб правительства Её Величества
Должность занимает Эмбер Радд с 13 июля 2016 года
Форма обращения	Достопочтенный
Назначается	Британским монархом по совету премьер-министра
Должность появилась	27 марта 1782 года
Первый в должности	граф Уильям Шелбёрн

Министр внутренних дел (англ. Secretary of State for the Home Department, точный перевод Государственный секретарь департамента внутренних дел), обычно упоминается как министр внутренних дел, является членом Правительства Её Величества, возглавляя министерство внутренних дел, является ответственным за внутренние дела Англии и Уэльса, а также за вопросы иммиграции и гражданства для всей Великобритании.

В круг обязанностей Министерства внутренних дел также включает в себя полицию в Англии и Уэльсе и вопросы национальной безопасности, так как служба безопасности — MI5 — непосредственно подчиняется министру внутренних дел. Ранее, министр внутренних дел был министром, ответственным за тюрьмы и стажировку в Англии и Уэльсе; однако в 2005 году эти функции были переданы вновь созданному Министерству юстиции под лорда-канцлера.

Пост министра

Пост министра внутренних дел был создан при правительственной реорганизации Великобритании в 1782 году, в которой Северный и Южный департаменты стали министерством внутренних дел и министерством иностранных дел соответственно.

Министр внутренних дел — член Кабинета, и должность рассматривается как одна из Великих государственных должностей. Министр внутренних дел работает вне министерства внутренних дел в Уайтхолле. Официальные места резиденция министра — Маршам-стрит 2 в Лондоне. В 2007 году при перестановке в Кабинете министров Великобритании, в связи с назначением нового премьер-министра Гордона Брауна, Джеки Смит стала первой женщиной, которая занимала этот пост.

Ныне министр внутренних дел — достопочтенная Эмбер Радд, член парламента, назначена 13 июля 2016 года премьер-министром Терезой Мэй, чтобы служить в консервативном правительстве.

Министры внутренних дел в 1782—1801

Номер	Имя	Портрет	Назначение на пост	Отставка с поста	Политическая партия
1	Граф Шелбёрн		27 марта	10 июля 1782	Виги
2	Томас Таунсенд		10 июля 1782	8 апреля 1783	Виги
3	Фредерик Норт		2 апреля 1783	19 декабря 1783	Виги
4	Граф Темпл		19 декабря 1783	23 декабря 1783	Тори
5	Томас Таунсенд		23 декабря 1783	5 июня 1789	Виги
6	Лорд Гренвиль		5 июня 1789	8 июня 1791	Тори
7	Генри Дандас		8 июня 1791	11 июля 1794	Тори
8	Герцог Портленд		11 июля 1794	30 июля 1801	Тори

См. также

• Постоянный заместитель министра внутренних дел Великобритании
• Хоум-офис

Ссылки

• [www.homeoffice.gov.uk/ Вебсайт министерства внутренних дел];
• [www.pm.gov.uk/output/Page1371.asp Правительство Её Величестваt] (Кабинет министров);
• [www.justice.gov.uk/ Вебсайт министерства юстиции].
• [www.ukpol.co.uk/mediawiki/index.php?title=List_of_Home_Secretaries List of Home Secretaries] from UKpolitics

Отрывок, характеризующий Министр внутренних дел Великобритании

– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.