Митрохин, Василий Никитич

Василий Никитич Митрохин
Род деятельности:	сотрудник КГБ СССР
Дата рождения:	3 марта 1922(1922-03-03)
Место рождения:	д. Юрасово, Рязанский уезд, Рязанская губерния, РСФСР
Гражданство:	СССР СССР Великобритания Великобритания
Дата смерти:	23 января 2004(2004-01-23) (81 год)
Место смерти:	Лондон

Василий Никитич Митрохин (3 марта 1922, д. Юрасово, Рязанская губерния — 23 января 2004, Лондон) — бывший сотрудник архивного отдела Первого главного управления КГБ СССР, впоследствии — перебежчик.

Биография

После окончания артиллерийского училища поступил в Казахский государственный университет. Обучался на историческом и юридическом факультетах. В конце Великой Отечественной войны был направлен на работу в военную прокуратуру г. Харькова. После окончания университета и недолгой работы в должности заместителя военного прокурора в Харькове в 1948 году он был принят на работу в Комитет информации.

С 1948 года и до выхода в отставку в 1984 году — сотрудник советской разведки. Кадровый сотрудник внешней разведки МГБ. В конце сороковых был в загранкомандировке, однако оперативником оказался неэффективным, с другой работой тоже не справился, вставал даже вопрос о его увольнении, однако у него был сын-инвалид и тогдашний начальник ПГУ КГБ (внешняя разведка) генерал Сахаровский пожалел его и перевел работать в архив. (Согласно другому утверждению — в 1950-х годах неоднократно находился на работе за границей, в частности сопровождал советскую сборную на Олимпиаде в Австралии в 1956 году, в том же году он был обвинен в халатности и выведен из оперативной работы.) Ещё в одном источнике утверждается, что под дипломатическим прикрытием он работал в странах Ближнего Востока, а во второй половине 60-х работал в ГДР. После 1956 — сотрудник архива (первоначально был направлен на работу в архив ПГУ, где проработал большую часть своей службы в КГБ) и Главного управления КГБ.

По собственным словам Митрохина, после выступления Хрущева на закрытом пленуме ЦК КПСС он разочаровался в идеях коммунизма. В 1972-1984 годы он принимал участие в передаче архивов госбезопасности с Лубянки в новую штаб-квартиру КГБ в Ясенево (в некоторых источниках утверждается, что он руководил этой работой, был за неё ответственным; по утверждению СВР - был обычным служащим). В то же время бумажные дела микрофильмировали. В эти же годы, на протяжении 12 лет вплоть до своей отставки Митрохин тайно их конспектировал, выделяя особо важное. Свои записи он скрытно выносил, расшифровывал и переписывал в школьные тетради, которые прятал на своей подмосковной даче, в частности, помещая в бидон из-под молока и закапывая их . Собранных им материалов впоследствии скопилось на шесть чемоданов. Он сумел скопировать огромный объём информации: материалы о внешних операциях КГБ, имена офицеров, агентов и информаторов КГБ, а также отчеты советских разведчиков. По некоторым данным, они содержали 25 000 страниц тайных документов СССР.

В 1984 году ушёл в отставку, на пенсию.

После распада Советского Союза (1992) в посольстве США в Таллине безуспешно пытался передать свои микрофильмы сотрудникам ЦРУ. Однако спецслужбы США приняли его предложение за дезинформацию.

С аналогичным предложением Митрохин в марте 1992 года обратился в посольство Великобритании в Риге, где ему предложили чаю и передали документы на проверку MI-6. Его материалы были приняты, организовано их изъятие с его дачи.

7 сентября 1992 года британские спецслужбы тайно переправили Митрохина с семьёй из России в Великобританию.

Свои действия Митрохин позднее объяснял "чувством долга российского патриота". Скончался он 23 января 2004 года в возрасте 81 года от воспаления легких.

В 1996 году британские власти решили сделать содержание архива Митрохина достоянием общественности, для чего в помощь Митрохину был прикомандирован известный историк разведки, профессор Кембриджского университета Кристофер Эндрю.

Его архив охватывал операции советской внешней разведки за полвека, с 1930-х по 1980-е гг. Переданные им тайные архивные документы позволили спецслужбам Запада выявить свыше сотни нелегальных агентов КГБ и пролить свет на некоторые операции КГБ по всему миру. Как заметил один из британских аналитиков, участвовавших в разборе Архива Митрохина, «если бы на Запад бежал глава КГБ, он обладал бы гораздо меньшей секретной информацией». По утверждению экс-шефа «советского отдела» ЦРУ Дэвида Мэрфи (2001 год): «Зная по собственному опыту обстоятельства некоторых дел КГБ, упомянутых в книге Кристофера Эндрю и Митрохина, таких, как „Саша“ (Александр Григорьевич Копацкий), я считаю, что материалы, которые вывез Митрохин из архивов КИ/МГБ/КГБ, вполне точны». Как отмечал проф. Кристофер Эндрю: «Если вы откроете первый том нашей книги, то на второй её странице увидите посвящение на русском языке, собственноручно написанное Митрохиным. Это факсимильное посвящение мы оставили без перевода на английский. Вот оно: „Посвящается всем, кто хотел сказать правду, но не сумел. Митрохин“».

«Архив Митрохина»

Материалы, переданные на Запад Митрохиным, получили условное название «Архив Митрохина». Утверждается, что британские и американские спецслужбы считают архив Митрохина самым ценным источником информации о деятельности советских спецслужб.

На основе «архива Митрохина» были изданы книги:

• [www.wilsoncenter.org/topics/pubs/ACFAE9.pdf The KGB in Afghanistan, 2002]
• Vasili Mitrokhin and Christopher Andrew, The Sword and the Shield: The Mitrokhin Archive and the Secret History of the KGB, Basic Books (1999), hardcover, ISBN 0-465-00310-9; trade paperback (September, 2000), ISBN 0-465-00312-5
• Vasili Mitrokhin and Christopher Andrew, The World Was Going Our Way: The KGB and the Battle for the Third World, Basic Books (2005) hardcover, 677 pages ISBN 0-465-00311-7
• Christopher Andrew and Vasili Mitrokhin, The Mitrokhin Archive: The KGB in Europe and the West, Gardners Books (2000), ISBN 0-14-028487-7
• Vasiliy Mitrokhin, KGB Lexicon: The Soviet Intelligence Officer’s Handbook, Frank Cass & Co. Ltd (2002), 451 pages, ISBN 0-7146-5257-1
• «Chekisms», Tales of the Cheka, A KGB Anthology, Compiled and introduced by Vasiliy Mitrokhin. The Yurasov Press (2008), 435 pages, ISBN 978-0-10-850709-0.

Ссылки

• Прохоров Д.П., Лемехов О.И. - Перебежчики. Заочно расстреляны. Стр.433-437.
• The Times, January 29, 2004 [www.timesonline.co.uk/tol/comment/obituaries/article1005732.ece Статья про Митрохина]
• [www.wilsoncenter.org/index.cfm?topic_id=1409&fuseaction=va2.browse&sort=Collection&item=The%20Mitrokhin%20Archive Архив Митрохина на Cold War International History Project. English Edition, introduced and edited by Christian F. Ostermann and Odd Arne Westad, Woodrow Wilson International Center for Scholars, Cold War International History Project, Working Paper No. 40, Washington, D.C., February 2002.]
• Рапопорт Виталий. [ lit.lib.ru/w/witalij_r/text_0400.shtml Одинокий чекист Василий Митрохин]

Отрывок, характеризующий Митрохин, Василий Никитич

Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.