Навязчивое десятилетие
Поделись знанием:
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
| Социалистическая Республика Румыния |
|---|
 |
Лидеры
|
Идеология
|
Культура
|
Репрессии
|
Антигосударственная деятельность
|
Навязчивое десятилетие (рум. obsedantul deceniu) — эпоха в истории румынской литературы, относящаяся к концу 1950-х — началу 1960-х, которая характеризовалась появлением ряда произведений с антисталинской риторикой, осуждающих репрессии и другие преступления сталинской эпохи. Примерно в это же время в стране начался процесс десталинизации, завершившийся в начале 1960-х годов своеобразной «оттепелью».
Некоторые произведения
- «Князь» (рум. Principele), автор Эуджен Барбу, 1969 год. Является своеобразной аллегорией на режим Георге Георгиу-Дежа. Действие разворачивается во время эпохи фанариотов, когда князь пытается построить некий канал (аллюзия на канал Дунай — Чёрное море), не заботясь о рабочих, которые массово погибают во время строительства[1].
- «F», автор Думитру Раду Попеску, 1969 год. В произведении описывается судебное расследование преступлений во время коллективизации и происходит попытка уравнять отказ говорить о преступлении с совершением этого преступления. Автор пытался разделить вину в преступлениях эпохи сталинизма между всеми причастными к ним[1].
- «Остинато» (рум. Ostinato), автор Паул Гома, 1971 год; «Птицы» (рум. Păsările, автор Александру Ивасюк, 1973 год. В обоих романах обсуждалось студенческое движение в Бухаресте 1956 года, за участие в котором обоих авторов арестовали. Гома опубликовал полностью свой роман в ФРГ, а Ивасюк вынужден был идти на уступки и публиковать роман после цензуры[2].
Напишите отзыв о статье "Навязчивое десятилетие"
Примечания
Литература
- Dennis Deletant. Ceaușescu and the Securitate: Coercion and Dissent in Romania, 1965-1989. — M.E. Sharpe, London, 1995. — ISBN 1-56324-633-3.
Отрывок, характеризующий Навязчивое десятилетие
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
