Надо, Мартен

Мартен Надо

Мартен Надо́ (фр. Martin Nadaud; 17 ноября 1815, Субребост (Крёз) — 28 декабря 1898, там же) — французский каменщик, политик и научный писатель.

Родился в семье фермеров, в 14 лет вместе с отцом отправился работать каменщиком в Париж. Жил в трудных условиях, работал по 12—13 часов в сутки, страдал от недоедания. В 19-летнем возрасте стал бригадиром, вступил в Общество прав человека Société des droits de l'homme). Несмотря на тяжёлую работу, посещал вечернюю школу. В рабочем движении участвовал с 1840-х годов, после революции 1848 года возглавил в Париже общину выходцев из Крёза. 23 апреля 1848 года предпринял неудачную попытку избраться в парламент страны, но 13 мая 1849 года победил на выборах и стал депутатом от Крёза. В этот период примыкал к Прудону и монтаньярам, поддерживал идеи республики и социализма, голосовал против Римской экспедиции и ограничений всеобщего избирательного права, был политическим противником Луи Наполеона. После перевота 2 декабря 1851 года был арестован, а 9 января 1852 года изгнан из Франции. Жил сначала в Бельгии, затем отправился в Лондон, где некоторое время вновь работал каменщиком. Вскоре он хорошо овладел английским языком и в 1855 году, когда его здоровье ухудшилось, работал учителем в Лондоне и Брайтоне, а также преподавателем французского языка в военном училище в Уимблдоне.

Во Францию вернулся только во время Франко-прусской войны, после 4 сентября 1870 года. 6 сентября 1870 года Леон Гамбетта назначил его префектом департамента Крёз. 8 февраля 1871 года проиграл выборы в парламент, но 25 июля того же года был избран членом городского совета Парижа. 20 февраля 1876 года был избран в парламент, затем переизбирался 25 ноября 1876, 14 октября 1877, 21 августа 1881 и 4 октября 1885 года, всегда от союза республиканцев и примыкая к крайней левой. Срок его депутатских полномочий истёк в 1889 году; в 1894 году вновь выставил свою кандидатуру на выборах, но потерпел поражение, после чего ушёл из политики и остаток жизни посвятил написанию научных работ. Скончался в родной коммуне.

Как депутат был известен защитой социалистических идей. В частности, в период работы в совете Парижа участвовал в организации строительства метро, реконструкции ратуши, улучшения санитарного состояния города; в 1876 году активно выступал за прекращение финансирования церкви, в 1877 и 1885 годах избирался квестором палаты. Его усилиями в 1879 году был проведён закон о введении пенсий работникам, 30 июля 1881 года — закон о компенсациях лицам, пострадавшим в период Второй империи; также он участвовал в разработке закона о страховании от несчастных случаев на производстве (в окончательном виде был принят в 1898 году) и призывал к амнистии коммунаров. Состоял в масонской ложе.

Главные работы: «Histoire des classes ouvrières en Angleterre», «Questions ouvrières en Angleterre et en France» (1884).

Источники

• Надо, Мартен // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [www.univ-paris1.fr/centres-de-recherche/crhxix/bibliotheque-virtuelle/exposition-louis-chevalier/le-curieux-temoignage-de-martin-nadaud/ Биография]  (фр.)
• [www.assemblee-nationale.fr/sycomore/fiche.asp?num_dept=5497 Данные о депутатстве]  (фр.)

Отрывок, характеризующий Надо, Мартен

«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».