Никольское (Енотаевский район)

Село Никольское Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Астраханская областьАстраханская область Муниципальный район Енотаевский Сельсовет Никольский сельсовет Координаты 47°45′35″ с. ш. 46°24′00″ в. д.47.75972° с. ш. 46.40000° в. д. / 47.75972; 46.40000    Глава МО Василий Владимирович Коваленков Основан 1760 Население ↘5072 человек (2016) Часовой пояс UTC+4 Телефонный код +7 85143 Почтовый индекс 416222 Автомобильный код 30 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=128158331 128 158 331] Никольское Москва Астрахань Никольское

К:Населённые пункты, основанные в 1760 году

Никóльское — село в Енотаевском районе Астраханской области, расположено на берегу Волги. Село является административным центром Никольского сельсовета и единственным населённым пунктом в его составе.

Находящиеся на территории села церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы и здание магазина, построенные в конце XIX века, входят в список объектов культурного наследия.

В 2008 году школа села вошла в число победителей конкурса общеобразовательных учреждений, внедряющих инновационные образовательные программы.

Происхождение названия

Нет однозначного ответа на вопрос о происхождении названия села. По одной версии, которой придерживается большинство старожилов, оно произошло от названия первой церкви:

«В 1802 году в Никольском была построена первая деревянная церковь-часовня и освящена во имя Святителя и Чудотворца Николая.»

— АГАР. Ф.32. оп.1 д.282

.

По другой версии в честь крещённого калмыка:

«Село Никольское основано в 1760 году и названо от первого поселившегося здесь калмыка, по принятии православия, получившего во св. крещении имя Николай.»

— «Труды Астраханского губернского статистического комитета». Выпуск 5. г. Астрахань. 1877 г.

История

После завоевания Иваном Грозным Астраханского ханства почти 200 лет в этом регионе не было постоянного населения. Только с начала XVIII века берега Волги стали заселяться беглыми крепостными, каторжниками и прочим людом. Сначала правительство уничтожало эти поселения и возвращало беглецов, но вскоре перестало препятствовать заселению ими пустующих мест, увидев в них заслон против кочевников, нападавших на торговые суда. Таким образом, со второй половины XVIII века начинается вторая, официально разрешённая, волна прибытия поселенцев, в том числе государственных крестьян, крещённых калмыков и киргизов. К 1797 году в селе насчитывалось 180 дворов и 1100 жителей.

21 августа 1942 года село было почти полностью уничтожено в результате налета немецко-фашистской авиации: бомбардировка вызвала пожар, в котором сгорела более половины жилых и хозяйственных построек села.

С 1943 по 1957 год село являлось центром Никольского района Астраханской области. В апреле 1975 года статус Никольского был изменён с села на рабочий посёлок, в 1991 году населённому пункту был возвращён сельский статус.

В период навигации на Волге, с мая по октябрь, в селе работает причал (дебаркадер), где швартуются круизные теплоходы, следующие по Волге. В дни захода судов на причале работает большой рынок, где местные жители продают местную пищевую продукцию (овощи, фрукты, рыбу). Подробнее [cruiseinform.ru/cruisepedia/city/nikolskoe-astrakhanskaya-oblast/ о торговле и рисках, связанных с покупкой местной продукции].

В Никольском расположен [cruiseinform.ru/places/nikolskoe/khram-nikolskoe/ храм Рождества Пресвятой Богородицы (Рождества-Богородицкая церковь)], являющийся самым большим православным храмом в Поволжье.

Население

1797	1844	1856	1861	1877	1897	1914	1979	1989	2002	2005	2012
1100	1566	2783	2879	4734	5537	7158	5146	5739	5305	6040	5602

Численность населения
1979	1989	2002	2010	2012	2013	2014
5146	↗5739	↘5305	↘5234	↘5211	↘5136	↘5098
2015	2016
↘5093	↘5072

Большинство (более 70 %) жителей села русские. Также проживают казахи, корейцы, чеченцы, даргинцы и др.

Известные уроженцы

• Семёнов, Александр Яковлевич (1913—1945) — пулемётчик, Герой Советского Союза (1945, посмертно), его именем названы школа и одна из улиц села;
• Захаров, Виктор Николаевич (1919—1944) — военный лётчик, Герой Советского Союза (1944, посмертно);
• Крынин, Степан Михайлович (1920—1988) — Герой Советского Союза (1945);
• Докучаев, Михаил Степанович (1925—2003) — Герой Советского Союза (1945), лауреат Государственной премии СССР (1986).

Фотогалерея

• Nikolskoye Yenot distr.jpg

  Никольское. Подъезд к селу.

• Nikolskoye Yenot distr 1.jpg

  Вид на село Никольское с трассы «М-6»

• Nikolskoye Yenot distr 5.jpg

  Вид на село

Библиография

• Виноградов И. П. — «Село Никольское (История села 1760—1990 гг.)». Астрахань: ГП ИПК «Волга», 1998. — 96 с.
• Якушкин, Павел Иванович — «Бунт в селе Никольском». Очерк. (Написан в 1871 г. Опубликован в журнале «Новое время» в 1881 г. и затем в книге: Якушкин П. И. — Сочининения, СПБ, 1884 г., с.56-76.)

Ссылки

• [nikolskoe-astr.narod.ru Сайт села Никольское, Астраханской области]
• [mo.astrobl.ru/nikolskijselsovet Администрация МО «Никольский сельсовет»]
• [www.30eno-nik.edusite.ru МОУ СОШ с. Никольское]

Отрывок, характеризующий Никольское (Енотаевский район)

– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.