Нюрнбергский процесс по делу военного командования Германии
Поделись знанием:
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
Процесс по делу военного командования Германии (или, официально, Соединенные Штаты Америки против Вильгельма фон Лееба) был последним из двенадцати судебных процессов по военным преступлениям, которые власти США осуществили в своей зоне оккупации в Германии в Нюрнберге после окончания Второй мировой войны.
Эти двенадцать судебных процессов были осуществлены американскими военными судами, а не Международным военным трибуналом, но осуществлялись в тех же комнатах во Дворце юстиции. Двенадцать американских судебных процессов все вместе известны как «Последующие Нюрнбергские процессы», или, более формально, как «Судебные процессы над военными преступниками, проводившиеся Нюрнбергскими военными трибуналами».
Обвиняемыми на этом судебном процессе были высокопоставленные генералы вермахта (один бывший адмирал), некоторые из них были членами Верховного командования вооруженных сил нацистской Германии. Они были обвинены в участии, или в планировании, или пособничестве осуществления многочисленных зверств, совершенных в странах, оккупированных немецкими войсками во время войны.
Адмирал Отто Шнивинд и генерал-фельдмаршал Люфтваффе Хуго Шперле были оправданы, Йоханнес Бласковиц покончил с собой во время суда, остальные 9 подсудимых осуждены к различным срокам тюремного заключения.
Содержание
Обвинение
Подсудимым были предъявлены четыре обвинения в совершении военных преступлений и преступлений против человечности:
- Преступления против мира посредством ведения агрессивной войну против других народов и нарушения международных договоров.
- Военные преступления, которые включали ответственность за убийства, жестокое обращение и другие преступления против военнопленных и солдат противника.
- Преступления против человечности, а именно: участие или приказы на осуществление убийств, пыток, депортации, захвата заложников и т.д. в отношении гражданских лиц в оккупированных странах.
- Участие и организация формулирования и выполнения общего плана и заговора с целью совершения упомянутых выше преступлений..
Всем подсудимым были предъявлены обвинения по всем пунктам; все подсудимые признали себя "невиновными".
Список подсудимых
| ФИО | Звание/Должности | Обвинения | Приговор | |||
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 2 | 3 | 4 | |||
 Вильгельм фон Лееб |
Генерал-фельдмаршал | I | I | G | I | 3 года тюремного заключения; освобожден после процесса. Умер в 1956 г. |
|
Генерал-фельдмаршал | I | I | I | I | Оправдан. Умер в 1953 г. |
 Георг фон Кюхлер |
Генерал-фельдмаршал | I | G | G | I | 20 лет тюремного заключения; срок сокращен до 12 лет в 1951 г.; освобожден в 1953 г. по медицинским показателям. Умер в 1968 г.. |
 Йоханнес Бласковиц |
Генерал-полковник | I | I | I | I | Совершил самоубийство во время процесса, 5 февраля 1948 г. |
 Герман Гот |
Генерал-полковник | I | G | G | I | 15 лет тюремного заключения; освобожден в 1954 г. Умер в 1971 г. |
 Георг Ганс Рейнгардт |
Генерал-полковник | I | G | G | I | 15 лет тюремного заключения; освобожден в 1952 г. Умер в 1963 г. |
| Ганс фон Зальмут | Генерал-полковник | I | G | G | I | 20 лет тюремного заключения; срок сокращен до 12 лет в 1951 г., освобожден в 1953 г. Умер в 1962 г. |
| Карл-Адольф Холлидт | Генерал-полковник | I | G | G | I | 5 лет тюремного заключения; освобожден 22 декабря 1949 г. Умер в 1985 г. |
 Отто Шнивинд |
Генерал-адмирал | I | I | I | I | Оправдан. Умер в 1964 г. |
 Карл Курт фон Рокес |
Генерал пехоты | I | G | G | I | 20 лет тюремного заключения. Умер 24 декабря 1949 г. |
Герман Рейнеке |
Генерал пехоты | I | G | G | I | Пожизненное заключение; освобожден в 1954 г. Умер в 1973 г. |
 Вальтер Варлимонт |
Генерал артиллерии | I | G | G | I | Пожизненное заключение; заменено на 18 лет тюремного заключения в 1951 г.; освобожден в 1954 г. умер в 1976 г. |
 Отто Вёлер |
Генерал пехоты | I | G | G | I | 8 лет тюремного заключения; освобожден в 1951 г. Умер в 1987 г. |
 Рудольф Леманн |
Юрист, военный судья | I | G | G | I | 7 лет тюремного заключения; освобожден в 1950 г. Умер в 1955 г. |
I — Обвинен G — Обвинен и признан виновным
Все приговоры учитывали время, уже проведенное подсудимыми в тюрьме с 7 апреля 1945 г.
Напишите отзыв о статье "Нюрнбергский процесс по делу военного командования Германии"
Литература
- Annette Weinke: Die Nürnberger Prozesse. Beck, München 2006, ISBN 3-406-53604-2.
- Jörg Friedrich: Das Gesetz des Krieges. Das deutsche Heer in Rußland 1941—1945. Der Prozeß gegen das Oberkommando der Wehrmacht. Piper, München u. a. 1993, ISBN 3-492-03116-1.
- Valerie Geneviève Hébert: Hitler’s Generals on Trial: The Last War Crimes Tribunal at Nuremberg. University Press of Kansas, Lawrence, Kansas, 2010. Zusammenfassung und Kritik des Buches: Detlev F. Vagts, American Journal of International Law Bd. 104 (2010), S. 548f.
Ссылки
- [www.ess.uwe.ac.uk/WCC/ghctrial1.htm Law Reports of Trials of War Criminals, Vol. XII, 1949] на сайте Комиссии США по военным преступлениям.
| ||||||||||||||||||
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья High Command Trial (англ.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
Отрывок, характеризующий Нюрнбергский процесс по делу военного командования Германии
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
