Опришки

Опри́шки (укр. опришки) — народное повстанческое движение, существовавшее с XV по XIX века в Галиции, Прикарпатье, Закарпатье и Покутье. Оно было направлено против крепостного права и произвола крупных землевладельцев.

Опришками становились преимущественно крестьяне, бравшиеся за оружие, чтобы избавиться от притеснений чужеземцев. Применяя тактику партизанской войны, они действовали небольшими отрядами в Галицком Прикарпатье, на Буковине и в Закарпатье.

Опришки формировали отряды по несколько десятков человек. С гор, где они прятались, опришки совершали набеги на поместья, грабили и сжигали их вместе с документами на землю и крестьянскими долговыми расписками. Наибольшего подъёма движение опришков достигло в 1738-1759 годах, координируя свои действия с гайдамацким движением. Известнейшими опришками были Олекса Довбуш, Пынтя Храбрый, Василий Баюрак и Иван Бойчук.

История

Возникновение движения

Впервые опришки упоминаются в документах 1498 года. В связи с усилением феодально-крепостнической эксплуатации и национального гнёта, движение опришков сначала развернулось в Прикарпатье, позднее охватило Закарпатье и Буковину. Опорной базой опришков были Карпатские горы.

Из Галичины, Закарпатья и Буковины в горы убегали разорённые и обманутые крестьяне (наймиты, кладовщики, огородники, панские слуги) и бедные мещане. Польские, молдавские и венгерские крестьяне тоже иногда создавали отряды опришков. Они нападали на помещиков, арендаторов, ростовщиков, корчмарей, громили имения шляхты, а захваченное добро раздавали сельским беднякам.

Распространение

Действовали опришки с ранней весны до поздней осени небольшими отрядами. Партизанская тактика неожиданных ударов, суровая конспирация, глубокое сочувствие и полная поддержка со стороны крестьянства, которое снабжало их оружием и едой, давали возможность опришкам вести успешную борьбу против угнетателей.

В XVI-XVII веках оружием опришков были луки, арбалеты, копья и топорики. Позднее, в XVIII—XIX столетиях, им стали ружья, пистоли, ножи, рогатины. Символом боевой доблести опрышков был традиционный гуцульский топорик-бартка, на котором они присягали, когда вступали в отряд.

В середине XVI века отряды опришков действовали на Покутье (Коломыйский уезд), в Саноцкой и Перемышльской землях. Уже во второй половине века движение опришков охватило Западное Прикарпатье, Галицко-Венгерское пограничье, а также околицы Язловца, Жидачева и район Каменца-Подольского. В то время известными предводителями опришков были Марк Гатала, Иванча, братья Гриць, Пётр Чумак и другие.

Первая половина XVII века

В первой половине XVII века на Покутье успешно действовал буковинский предводитель Г.Кардаш. Возглавляемые им опришки в 1621 году овладели крепостью Пнив. В 1630-1640-х годах в Западном Прикарпатье прославились в борьбе против шляхты С. Солинка, В. Чепец, В. Баюс и другие командиры.

Успешные выступления опришков произошли во время национально-освободительного восстания Богдана Хмельницкого 1648-1654 годов. Опришки тогда овладели королевскими замками в — в Новотанец (май 1648 г.) и Санок (июль 1648 г.). Возглавляемые В. Симашкой, О. Шичиком и другими, опришки действовали поблизости от городов Яслинского и Дукли. Принимали участие в восстании 1648 года, под предводительством Игната Высочана и его сына Семёна.

В 1649—1654 годах опришки удачно выступили на Лемковщине, под руководством Санька, А. Савки и других. С ними поддерживал связь руководитель восставших польских крестьян А. Л. Костка-Наперский. На Подолье опришки захватили города Гусятин и Сатанов.

В 1653 году войско Тимоша Хмельницкого в Молдове поддержали две тысячи опришков, под командованием Гречки из Калюса. В 1654 году полковник опришков Гречка руководил обороной крепости Буша. Крепость была осаждена польскими войсками, в результате осады город был взят, но защитники крепости взорвали замковые пороховые погреба и погибли вместе с частью нападавших. Эти события украинский драматург Михаил Старицкий положил в основу пьесы «Оборона Буши».

Вторая половина XVII века — начало XVIII века

Во второй половине XVII века на Покутье и в Прикарпатье движение опришков возглавляли И. Винник (Печеник), Нестор, М. Скребета, братья Лунги, Бордюг и другие. В начале XVIII века борьбу против помещиков организовали И. Пискливый, Пынтя, В. Солоник, И. Панчишин и другие. Наивысшего подъёма движение опришков достигло в 1730-1740-х годах, под руководством Олексы Довбуша. После его гибели отряды опришков возглавляли В. Баюрак, И. Бойчук, П. Орфенюк.

Опришки принимали участие в гайдамацких восстаниях XVIII века на Правобережной Украине. Движение опришков не прекратилось и после захвата феодальной Австрией Галичины (1772 год) и Буковины (1774 год). В 1780-х годах в Станиславском округе действовали отряды под руководством Д. Богуславца, Я. Фенюка, М. Бабы. На Покутье в конце XVIII века прославился командир П. Гуманюк (Сапрянчук). В течение первой половины XIX века в Галичине, Закарпатье и Буковине действовало более 50 отрядов, предводителями которых были В. Фреюк, М. Бойчук (Клям), В. Якимюк, Д. Марусяк, Г. Мосорук, М. Штолюк, И. Вередюк, М. Цыган, И. Волощук, А. Ревизорчук и другие.

Подавление

Активные репрессии австрийского правительства, которое посылало против повстанцев многочисленные военные части и карательные отряды смоляков, горских стрельцов и пушкарей, существенно ослабило движение опришков. Однако полностью его преодолеть удалось только во второй половине XIX века. Последним командиром опришков долгое время считался М. Дратрук (Драгирук или Бордюк), публично казнённый в Коломые в 1878 году. После его смерти, движение опришков стало восприниматься австрийскими властями как безвозвратное прошлое. И они уже не стали возражать против сооружения высокого памятного креста на вершине Довбушевой скалы… Однако, уже в XX веке боевые традиции опришков продолжил Никола Шугай (уроженец села Колочава), который действовал на Закарпатье в 1918—1921 годах. Некоторые авторы утверждают, что Шугая казнили чехи. В действительности, чехи ловили, да так и не поймали Миколу Шугая. Его предали свои… Но и Шугай не был последним опришком. Таковым должен быть признан Юрий Кливец — побратим Илька Липея, они действовали в Закарпатье в 1930-х годах. После гибели Липея (1935 г.) след Кливца теряется.

Антифеодальное движение опришков, которое подрывало основы шляхетской Польши и монархической Австрии, было частью антикрепостнической борьбы украинского крестьянства. Про борьбу опришков было сложено множество народных песен, легенд, сказаний.

См. также

• Гуцулы
• Гуцульщина
• Каменная душа (фильм)
• Бескидник

Литература

• Ю. Пелевич, Опришки. Львов, 1897
• В. Гнатюк, Народнi оповiдання про опришкiв//Етнографiчний збiрник. Т. 26, Львiв, 1910
• А. Л. Погодин, Зарубежная Русь. Петроград, 1915
• П. Г. Богатырёв, Фольклорные сказания об опришках Западной Украины. М., 1941
• Е. М. Косачевская, Народные мстители — галицкие опришки. Ленинград, 1948
• В. Грабовецкий, Олекса Довбуш. М., 1959.
• В. Гжицкий, Опришки. Кармалюк. М., 1974.
• В. С. Власов, История Украины, 8 класс, учебник для общеобразовательных учебных заведений. Под редакцией доктора исторических наук, профессора Ю. А. Мыцика. Киев, Генеза, 2008.

Ссылки

• Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• (недоступная ссылка — история)
• [karpatinfo.net.ua/enciklopedia/oprishki karpatinfo.net.ua]
• [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/12634/%D0%9E%D0%9F%D0%A0%D0%98%D0%A8%D0%9A%D0%98 dic.academic.ru]

Отрывок, характеризующий Опришки

Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.


В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…