Палестинский патерик
Поделись знанием:
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
| Палестинский патерик | |
| Палестинскiй патерикъ | |
 Палестинский патерик. 1-й выпуск. 1885 год | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Страна: | |
| Язык оригинала: | |
| Издательство: |
Типография В. Киршбаума. Императорское православное палестинское общество. Санкт-Петербург |
| Даты публикации: |
1885-1916 |
Палести́нский патери́к — серия агиографических книг, издававшаяся Императорским Православным Палестинским Обществом в 1885-1916 годах в Санкт-Петербурге. В серии публиковались жития палестинских святых, переведенные с греческого языка. В качестве девиза или эпиграфа к изданию были выбраны слова из книги пророка Исайи:
|
Не умолкну ради Сиона, и ради Иерусалима не успокоюсь (Ис. 62:1) | 
|
Переводы для этого издания делали профессор И. В. Помяловский, а после его смерти академик В. В. Латышев (с 12-го выпуска). Они же редактировали серию.
Список книг серии
- Выпуск 1. Житие Преподобного отца нашего Саввы Освященного. СПб., 1885. 155 с. 2-е изд. - 1899.
- Выпуск 2. Житие иже во Святых отца нашего Евфимия Великого. СПб., 1893 (на обложке год издания 1892). 108 с. 2-е изд. - 1898.
- Выпуск 3. Житие иже во Святых отца нашего Иоанна, Епископа и Молчальника. СПб., 1893. 29 с. 2-е изд. 1898.
- Выпуск 4. Житие Преподобного отца нашего Илариона Великого. СПб., 1893 (на обложке год издания 1894). 47 с. 2-е изд. - 1899.
- Выпуск 5. Житие и подвизание иже во Святых отца нашего Порфирия, Епископа Газского. СПб., 1895. 79 с.
- Выпуск 6. Житие и подвиги иже во Святых отца нашего и богоносца Герасима Иорданского. СПб., 1895. 14 с. 2-е изд. - 1899.
- Выпуск 7. Житие Преподобного Кириака Отшельника. СПб., 1895. 23 с. 2-е изд. - 1899.
- Выпуск 8. Житие иже во Святых отца нашего Аввы Феодосия Киновиарха. СПб., 1895. 94 с. 2-е изд. - 1899.
- Выпуск 9. Житие и подвизания иже во святых отца нашего Георгия Кипрского[1], иже в Хузиве. СПб., 1899. 70 с.
- Выпуск 10. Житие Преподобного отца нашего Харитона Исповедника. СПб., 1899. 25 с.
- Выпуск 11. Житие Преподобного отца нашего Стефана Чудотворца. СПб., 1900. 154 с.
- Выпуск 12. Сказание о мученичестве Святых отцов, избиенных варварами Сарацинами в великой лавре Преподобного отца нашего Саввы в 797 году. Перевод с греческого. СПб., 1907. 46 с.
- Выпуск 13. Мученичество святых славных мучеников Христовых шестидесяти трех[2]. Перевод с греческого. СПб., 1907. 36 с.
- Выпуск 14. Житие и страдание святого священномученика и чудотворца отца нашего Анастасия Перса, монаха монастыря Аввы Иустина. Перевод с греческого. СПб., 1907. 27 с.
- Выпуск 15. Житие и мученичество Святого апостола Иакова, брата Господня. Перевод с греческого. СПб., 1908. 23 с.
- Выпуск 16. Житие и мученичество Святого Прокопия и бывших с ним. СПб., 1908. 36 с.
- Выпуск 17. Страдание Святой мученицы Акилины. Перевод с греческого. СПб., 1910. 16 с.
- Выпуск 18. Мученичество Святого Кириака, архиепископа Иерусалимского. Перевод с греческого. СПб., 1910. 14 с.
- Выпуск 19. Житие и страдание Святой преподобномученицы Христовой Евдокии. Перевод с греческого. СПб., 1912. 44 с.
- Выпуск 20. Житие и подвизание Преподобного отца нашего Мартиниана. Перевод с греческого. СПб., 1913. 24 с.
- Выпуск 21. Мученичество Святой и славной великомученицы Фотины Самарянки и чад и сестер ее, с нею пострадавших. СПб., 1914. 38 с.
- Выпуск 22. Житие святых апостолов евангелистов Матфея, Марка и Луки. Петроград, 1916. 24 с.
Напишите отзыв о статье "Палестинский патерик"
Примечания
- ↑ [www.pravenc.ru/text/164447.html Георгий Хозевит] // Православная энциклопедия. Том XI. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2006. — С. 87. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-017-Х
- ↑ [www.pravenc.ru/text/293790.html Палестинские мученики] // Православная энциклопедия. Том XXI. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2009. — С. 501. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 978-5-89572-038-7
Ссылки
- [www.ippo.ru/science/article/palestinskiy-paterik-203064 Палестинский патерик]
- [commons.wikimedia.org/wiki/File:Палестинский_патерик_-_1885.djvu Палестинский патерик. Выпуски с первого по пятый в одном файле.]
Отрывок, характеризующий Палестинский патерик
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
