Иуда Кириак
Иуда Кириак (Квириак; греч. Κυριακός, лат. Quiriacus, Cyriacus) — упоминаемый в апокрифической литературе житель Иерусалима, оказавший помощь императрице Елене в поисках Животворящего Креста.
Содержание
Предание об обретении Креста
Согласно «Золотой легенде», Иуда был одним из еврейских мудрецов, среди предков которого (братьев его отца) были первомученик Стефан и Никодим, тайный ученик Христа. Узнав от отца, где находится Крест, Иуда на совете старейшин заявил, что обнаружение Креста разрушит их религию и лишит иудеев превосходства над христианами. Тогда евреи запретили ему сообщать императрице о месте нахождения реликвии, но после того, как Елена пригрозила сжечь их живьём, Иуда был ей выдан. Елена бросила его в высохший колодец и продержала там семь дней, после чего «он, придя в одно место, возвысил голос свой и молился, чтобы ему ниспослано было знамение. Тотчас же в том месте задвигалась земля, и изошел дым столь изумительной сладости, что, почувствовав его, Иуда ударил в ладоши от радости и воскликнул: «Воистину, Иисус Христос, ты спаситель мира!» [1].
Эта история об Иуде основана на сообщении Созомена о сведущем иудее, жившем на Востоке[2], и может являться частью официальной легенды об обретении Креста, только в новом ракурсе, созданном Яковом Ворагинским. О привлечении местных жителей к поискам Креста писали также Руфин, Паулин Ноланский[3] и Сульпиций Север[4]. Однако позднее, в VII веке, Иоанн Никийский сообщал, что Крест для Елены нашёл некий Аблавиус, «ревностный христианин, один из самых именитых людей [империи]» [5].
Мученичество Кириака
Также в «Золотой легенде» указано, что Иуда после обретения Креста принял крещение под именем Квириака (Quiriacus — используемая в книге латинизированная форма имени Кириак, др.-греч. Κυριακός, что означает «принадлежащий Господу»). Став вскоре епископом Иерусалима, он принял мученическую смерть во времена императора Юлиана Отступника[6] (такой же рассказ приводится у церковных историков Созомена и Григория Турского[7]). Однако сведения о нём как об иерусалимском епископе не подтверждаются историками[8]. По предположению болландист Даниэля Папербоха Кириак можен быть отождествлён с епископом Иудой (II век), упоминаемом в «Церковной истории» и «Хронике» Евсевия Кесарийского[9].
Почитание
Иуда Кириак почитается как священномученик. Память в Православной церкви совершается 28 октября (по юлианскому календарю)[10] в Католической церкви 1 и 4 мая[9].
Центром почитания святого Кириака на Западе является город Анкона где находятся его мощи и чьим покровителем он считается. По преданию они были принесены из Иерусалима для построенного в Анконе Галлой Плацидией храма[9]. С XVII века итальянские исследователи пытались доказать что тот Кириак, чьи мощи находятся в Анконе не был епископом Иерусалимским, а был первым епископом Анконы (однако первый известный епископ города св. Марцеллин жил в V-VI веках)[9].
Первоначально мощи Кириака находились в крипте в мраморном саркофаге. В 1755 году он был вскрыт и в нём были обнаружены мощи, завёрнутые в шёлковую ткань X века и монеты XI—XII веков. Мощи были освидетельствованы и помещены в гробницу со съемной панелью для их открытия для верующих в дни праздников. В 1979 году мощи были освидетельствованы вновь с привлечением экспертов, которые установили что они принадлежат мужчине среднего роста около 65 лет, умершего от сильного удара по правой стороне лица[9]. Также были обнаружены повреждения в виде пореза на шее и следы свинца на нёбе и в трахее. Это было принято как свидетельство в пользу описанного в житии мученичества Кириака[11].
Напишите отзыв о статье "Иуда Кириак"
Примечания
- ↑ Цитируется по [www.ecclesia.relig-museum.ru/derew/Golgotha/golgotha1.htm#5 Деревенский Б.Г. О местоположении Голгофы и гробницы Христа. Глава 2. Церковное открытие Голгофы и Гроба Господня]
- ↑ Гермий Созомен Церковная история, II, 1, 1–5
- ↑ Паулин Ноланский. Письма, 31, 4–5; PL, 61, 325
- ↑ Сульпиций Север. Хроника, II, 33–34
- ↑ Иоанн Никийский. Хроника, 76, 71
- ↑ [www.sostoyanie.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=166&Itemid=45 О святом кресте // Яков Ворагинский. Из «Золотой легенды»]
- ↑ [vostlit.by.ru/Texts/rus/Greg_Tour/text1.htm Григорий Турский. История франков. Книга I]
- ↑ H.J.W Drijvers and J.W. Drijvers, The Finding of the True Cross: The Judas Kyriakos Legend in Syriac. Introduction, Text and Translation, 1997.
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.pravenc.ru/text/1840173.html Кириак] // Православная энциклопедия. Том XXXIV. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2014. — С. 140-145. — 752 с. — 33 000 экз. — ISBN 978-5-89572-039-4
- ↑ Память святого священномученика Кириака, патриарха Иерусалимского
- ↑ Mariuzzi G. et al. San Ciriaco: Ricognizione canonica, storica e scientifica delle spoglie del Patrono di Ancona S. Ciriaco. Ancona, 1986
Литература
|
Иуда Кириак на Викискладе? |
|---|
- [www.pravenc.ru/text/1840173.html Кириак] // Православная энциклопедия. Том XXXIV. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2014. — С. 140-145. — 752 с. — 33 000 экз. — ISBN 978-5-89572-039-4
Отрывок, характеризующий Иуда Кириак
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
