Панини, Джованни Паоло

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Джованни Паоло Панини (Giovanni Paolo Panini; 17 июня 1691, Пьяченца — 21 октября 1765, Рим) — итальянский художник и зодчий, известный своими работами в жанре городского пейзажа — «ведуты» (с итал. — «виденная»)[1].

В юношестве Панини учился в своём родном городе Пьяченце у Джузеппе Натали и Андреа Галуцци, затем совершенствовал мастерство у Франческо Галли-Бибьена. В 1711 он переехал в Рим, где обучался художественному рисунку у Бенедетто Лути и работал над убранством таких резиденций, как вилла Патрицци (1719—1725) и палаццо Ливио де Каролиса (1720), а также Римская семинария (англ.) (1721—1722).

В 1719 Панини был принят в Congregazione dei Virtuosi al Pantheon и стал преподавать в Риме в Академии Святого Луки и во Французской академии, где повлиял на творчество Жан Оноре Фрагонара. В 1754 избран главой Академии Святого Луки. Панини умер в Риме 21 октября 1765-го года.[2]

Как художник Панини больше всего известен своими картинами достопримечательностей Рима, в которых большое внимание он уделял его античности. Самые известные его работы — зарисовки интерьера Пантеона и ведуты с видами Рима. Большая часть его работ, в особенности пейзажи руин, причудливы в соответствии с принципами каприччио. Он также писал портреты современников, включая Бенедикта XIV[2]

В мастерской Панини подвизались Юбер Робер и его сын Франческо Панини. Стилистика его работ оказала заметное влияние на других ведутистов, таких как Антонио Джоли, Каналетто и Бернардо Беллотто.

Напишите отзыв о статье "Панини, Джованни Паоло"



Примечания

  1. Arisi Ferdinando. Gian Paolo Panini e i fasti della Roma del '700.. — 1986. — ISBN 8870030164.
  2. 1 2 Anna Maria Ferrari. «[www.oxfordartonline.com/subscriber/article/grove/art/T065056 Panini, Giovanni Paolo].» Grove Art Online. Oxford Art Online. 27 March 2010.

Ссылки


Отрывок, характеризующий Панини, Джованни Паоло

– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.