Петровский, Козьма Тимофеевич

Козьма Тимофеевич Петровский
Дата рождения	23 декабря 1861(1861-12-23)
Место рождения	Кутаисская губерния
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота
Звание	генерал-майор
Командовал	242-й Белебеевский резервный батальон, 192-й пехотный Рымникский полк
Сражения/войны	Первая мировая война
Награды и премии	Орден Святого Станислава 3-й ст. (1891), Орден Святой Анны 3-й ст. (1895), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1902), Орден Святой Анны 2-й ст. (1907), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1910), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1913) Орден Святого Георгия 4-й ст. (1915), Золотое оружие «За храбрость» (1915), Орден Святого Георгия 3-й ст. (1916)

Козьма Тимофеевич Петровский (1861 — не ранее 1918) — генерал-майор, герой Первой мировой войны.

Биография

Родился 23 декабря 1861 года, происходил из дворян Кутаисской губернии.

Образование получил в Межевых классах при Владикавказской военной прогимназии. 1 сентября 1881 года принят юнкером во 2-е военное Константиновское училище, из которого выпущен по 1-му разряду 12 августа 1883 года подпоручиком в 15-й гренадерский Тифлисский полк. В августе—октябре 1884 года был прикомандирован к сводной сапёрной роте для обучения военно-инженерному делу.

С 25 октября 1887 года прикомандирован к Тифлисскому кадетскому корпусу в качестве офицера-воспитателя. 5 июля 1888 года произведён в поручики со старшинством от 12 августа 1887 года. 25 октября 1887 года утверждён в должности офицера-воспитателя с оставлением в списках Тифлисского полка; 5 декабря 1889 года зачислен в состав корпуса. 1 апреля 1890 года произведён в штабс-капитаны, 5 апреля 1892 года — в капитаны. В августе 1893 года окончил курсы руководителей по различным отраслям физического образования кадетов (гимнастика, ручной труд и первоначальное обучение фехтованию) при Главном управлении военно-учебных заведений, 6 декабря 1897 года произведён в подполковники.

29 апреля 1899 года Петровский был переведён в 80-й пехотный Кабардинский полк и с августа командовал в полку батальоном. В январе—феврале 1900 года временно исполнял должность коменданта Александропольской крепости-склада. 10 ноября 1903 года переведён в 12-й гренадерский Астраханский полк. 17 марта 1905 года произведён в полковники со старшинством от 5 октября 1904 года. В конце 1905 года был командирован в резерв действующих Маньчжурских армий.

23 ноября 1906 года назначен командиром 242-го Белебеевского резервного батальона, 4 июля 1910 года получил в командование новосформированный 192-й пехотный Рымникский полк.

Во время Первой мировой войны Петровский во главе Рымникского полка участвовал в боях с австро-венграми на Юго-Западном фронте. Отличился во время Галицийской битвы, в сражении на реке Сан и при форсировании Карпат. 13 января 1915 года Петровский был награждён орденом св. Георгия 4-й степени

23 августа 1914 г., лично предводительствуя полком, троекратным штурмом взял сильно укрепленный форт Миколаевской укрепленной позиции.

В этих боях Петровский был ранен, но уже в сентябре 1914 года, до конца не оправившись от ран, вернулся в строй.

30 июня 1916 года он был удостоен ордена св. Георгия 3-й степени

В ночь с 6 на 7 марта 1915 г., командуя отрядом в составе 192-го пехотного Рымникского полка и трех горных орудий 6-й Сибирского артиллерийского дивизиона и находясь под сильным ружейным и артиллерийским огнём, атаковал сильно укрепленную позицию противника на северо-восточном углу высоты Долина-Гора и, несмотря на упорное сопротивление, выбил противника и занял неприятельские окопы на гребне Долина-Гора, отбив в течение 7-го и ночи на 8 марта ожесточенные контратаки противника, подтянувшего подкрепления, а 8-го утром перешел снова в наступление, овладел после упорного штыкового боя сильным редутом, расположенным на отвесных скалах, запиравших долину р. Ондавы, а в боях с 9 по 11 марта, развивая достигнутый успех, выбил противника, несмотря на стремительные контратаки, и занял опорный пункт второй оборонительной линии и линию высот, на которых противник пытался задержаться. В течение боев с 6 по 11 марта полк взял в плен 36 офицеров, 1696 нижних чинов, захватил шесть пулеметов и бомбомет и своими действиями настолько способствовал победоносному успеху дивизии, что без них таковой был бы невозможен.

В бою 23 апреля 1915 года у местечка Дукла Петровский попал в окружение, однако не оставил попыток пробиться вместе с начальником дивизии генералом Л. Г. Корниловым вплоть до 29 апреля 1915 года, когда вынужден был сдаться в плен австро-венграм. 24 мая 1915 года, уже находясь в плену, за боевые отличия был произведён в генерал-майоры (со старшинством от 25 октября 1914 года), но уже 23 июня того же года исключен из списков как без вести пропавший.

В плену Петровский содержался в лагере Нейленгбах в Австрии. Вернулся из плена 17 июля 1918 года и сразу вступил на военную службу в РККА, был назначен на должность начальника Смоленских пехотных курсов (в списках РККА за 1923 год уже не значится). Дальнейшая судьба Петровского невыяснена.

Среди прочих наград Петровский имел ордена:

• Орден Святого Станислава 3-й степени (30 августа 1891 года),
• Орден Святой Анны 3-й степени (6 декабря 1895 года),
• Орден Святого Станислава 2-й степени (15 июля 1902 года),
• Орден Святой Анны 2-й степени (17 января 1907 года),
• Орден Святого Владимира 4-й степени (21 февраля 1910 года),
• Орден Святого Владимира 3-й степени (9 марта 1913 года, мечи к этому ордену пожалованы 5 декабря 1914 года),
• Орден Святого Георгия 4-й степени (13 января 1915 года),
• Георгиевское оружие (10 ноября 1915 года),
• Орден Святого Георгия 3-й степени (30 июня 1916 года).

Генерал Корнилов в марте 1915 года дал следующую аттестацию на Петровского: «…Под его командой молодой Рымникский полк заработал себе прочную и славную боевую репутацию… Достоин выдвижения на должность командира пехотной бригады, начальника отдельной стрелковой бригады вне очереди».

Генерал Мартынов, исследуя разгром 48-й пехотной дивизии, весьма нелестно характиризовал действия Петровского: «Командир Рымникского полка Петровский несвоевременно исполнил важное приказание начальника дивизии и даже не позаботился выдвинуть хотя бы небольшую для прикрытия выхода из дефиле».

Источники

• Гущин Ф. А., Жебровский С. С. Пленные генералы Российской императорской армии 1914—1917. — М., 2010. — С. 283—287. — ISBN 978-5-85887-364-8
• Мартынов Е. И. Гибель дивизии Корнилова. // Военно-исторический сборник. Труды комиссии по исследованию и использованию опыта войны 1914—1918 гг. Вы. 1. — М., 1919. — С. 49.
• Список полковникам по старшинству. Составлен по 1 марта 1914 г. — СПб., 1914. — С. 53.
• Шабанов В. М. Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия. Именные списки 1769—1920. Биобиблиографический справочник. — М., 2004. — С. 171, 691. — ISBN 5-89577-059-2
• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=2230 Петровский, Козьма Тимофеевич] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Петровский, Козьма Тимофеевич

В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.