Тифлисский кадетский корпус
Поделись знанием:
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Тифли́сский Вели́кого кня́зя Михаи́ла Никола́евича каде́тский ко́рпус — военно-учебное заведение российской императорской армии.
Содержание
История корпуса
- 13 ноября 1871 — Тифлисская военная прогимназия.
- 7 июля 1875 — Тифлисская военная гимназия на 200 интернов. Образована взамен переведенной во Владикавказ прогимназии.
- 22 июля 1882 — Тифлисский кадетский корпус.
- 30 декабря 1909 — Тифлисский Великого князя Михаила Николаевича кадетский корпус.
Директора гимназии и корпуса
- 10.08.1871 — хх.хх.1895 — полковник (с 30.08.1882 генерал-майор) Острогорский, Николай Николаевич
- 19.01.1896 — 16.09.1896 — генерал-майор Смирнов, Иоасон Дмитриевич
- 16.11.1899 — 06.11.1902 — генерал-майор Кичеев, Александр Петрович
- 06.11.1902 — 19.02.1905 — полковник (с 06.04.1903 генерал-майор) Соймонов, Иван Гаврилович
- 01.03.1905 — 06.03.1916[1] — полковник (с 02.04.1906 генерал-майор, с 14.04.1913 генерал-лейтенант) Томкеев, Иван Петрович
- 15.03.1916 — хх.хх.1917 — генерал-майор Дурново, Сергей Сергеевич
Инспекторы классов корпуса
- 30.10.1882 — 23.06.1883 — полковник Анчутин, Константин Николаевич
- 13.12.1883 — 12.04.1892 — полковник Потоцкий, Александр Платонович
- 1892—1894 — полковник Корольков, Александр Матвеевич
- 13.01.1895 — 25.10.1900 — полковник Цыгальский, Виктор Михайлович
- 10.01.1901 — 28.09.1901 — полковник Струсевич, Александр Петрович
- 06.12.1901 — 08.08.1908 — полковник Пузанов, Николай Александрович
- 03.08.1908 — 1917 — статский советник (с 06.09.1909 действительный статский советник) Цветков, Алексей Васильевич
Известные люди, учившиеся или служившие в корпусе
- Аверьянов, Пётр Иванович
- Белогородцев, Владимир Фёдорович
- Де Лазари, Александр Николаевич
- Джамшид Нахичеванский
- Ксимитов, Константин Лазаревич
- Ломновский, Пётр Николаевич
- Маниковский, Алексей Алексеевич
- Новрузов, Керим-бек
- Одишелидзе, Илья Зурабович
- Пантюхов, Олег Иванович
- Рюрик Ивнев
- Скляров, Николай Васильевич
- Третьяков, Николай Александрович
- Трухачёв, Сергей Михайлович
- Туманов, Георгий Николаевич
- Шихлинский, Али-Ага Исмаил-Ага оглы
- Шихлинский, Джавад-бек
- Шихлинский, Рустам-бек
- Эльснер, Евгений Феликсович
- Едигаров, Вели-бек
- Едигаров, Исрафил-бек
- Яхонтов, Виктор Александрович.
Напишите отзыв о статье "Тифлисский кадетский корпус"
Примечания
- ↑ Умер в должности.
Ссылки
- [www.ruscadet.ru/history/rkk_1701_1918/1883_1918/tifl/comm.htm Кадеты России]
- [regiment.ru/reg/VI/D/28/1.htm Regiment.Ru]
Отрывок, характеризующий Тифлисский кадетский корпус
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?