Погребы (Васильковский район)

Село Погребы укр. Погреби Страна УкраинаУкраина Область Киевская областьКиевская область Район Васильковский район Координаты 50°08′24″ с. ш. 30°24′36″ в. д.50.14000° с. ш. 30.41000° в. д. / 50.14000; 30.41000    Первое упоминание 1159 Площадь 3,526 км² Население 422 человека Часовой пояс UTC+2, летом UTC+3 Телефонный код +380 4571 Почтовый индекс 08637 Автомобильный код AI, КI / 10 КОАТУУ 3221486501 Показать/скрыть карты

Погребы — село на Украине, в Васильковском районе Киевской области, расположено в 37 км на юг от Киева между холмами в долине реки Стугна, в месте впадения её правого притока реки Барахтянки и в 7 км от г. Василькова.

История

Свою историю Погребы ведут еще со времен Трипольской культуры. Вблизи села в 1899 году было найдено и исследовано трипольское поселение. Трипольские племена в районе погребов изготовляли керамические изделия, хозяйственную и бытовую посуду, разную по форме, со спиральным орнаментом. Дома строились из глины на деревянном каркасе. Развивались ремесла: бронзовое литьё, гончарное, ткацкое, обработка камня, плетение. При впадения реки Барахтянка в речку Стугна исследовано неукрепленное поселение (VI—V вв до н. э.) скифов, жители которого в основном занимались земледелием, скотоводством, охотой, рыбалкой. Возле с. Погребы было найдено скифское погребение-курган «Чортуха».

Первое упоминание о селе Погребы в письменных источниках датировано 1159 годом и связано с грамотой князя Андрея Юрьевича о передаче села во владение Киево-Печерского монастыря. Погребы в дальнейшем сыграли важную роль в жизни Киевского княжества и даже Киевской Руси. Так, например, для защиты от половцев, печенегов, татар, турок при Великом князе Владимире в XI столетия в Погребах (в районе кирпичного завода) была построена мощная крепость.

Ссылки

• [gska2.rada.gov.ua/pls/z7502/A005?rdat1=01.02.2010&rf7571=15477 Учётная карточка на сайте Верховной рады]  (укр.)

Отрывок, характеризующий Погребы (Васильковский район)

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.