Подлинная жизнь Себастьяна Найта
| Подлинная жизнь Себастьяна Найта | |
| The Real Life of Sebastian Knight | |
|
| |
| Автор: | |
|---|---|
| Жанр: | |
| Язык оригинала: | |
| Оригинал издан: | |
| Издатель: | |
«Подлинная жизнь Себастьяна Найта» (англ. The Real Life of Sebastian Knight) — первый роман Владимира Набокова на английском языке, написанный в декабре 1938 — январе 1939 гг. в Париже и впервые изданный в 1941 г. в США.
Содержание
Сюжет
Рассказчик, некто В., русский эмигрант, пишет книгу о своём недавно умершем единокровном брате, английском писателе Себастьяне Найте (Sebastian Knight). Описывается, как рассказчик по крупицам собирает информацию о Себастьяне, распутывая клубок его жизни, творчества, любви.
В романе прослеживается аналогия с шахматной партией: так, фамилия главного героя (Knight) может означать «шахматный конь», фамилия его подруги — Бишоп (Bishop, «шахматный слон), роковой любви — Лесерф (что можно трактовать как «ферзь»).
Интерпретации
Особенностью романа является тесное переплетение фактов и вымысла, а также смешение ролей автора, рассказчика и героя. Так, Зильберманн, который в главе 13 помогает В. раздобыть список постояльцев отеля, имеет очевидное сходство с мистером Зиллером, героем рассказа Себастьяна Найта «Изнанка луны», о котором рассказчик упоминает в главе 11. Кроме того, финальная сцена романа напоминает об инциденте, связанном с пребыванием Себастьяна Найта в Рокебрюне и описанном в автобиографическом произведении «Утерянные вещи».
На основании этих и других совпадений критиками были предложены следующие интерпретации романа[1][2][3]:
- «Подлинная жизнь Себастьяна Найта» является в то же время последним романом Себастьяна Найта. Таким образом, настоящим рассказчиком является не В., а сам Себастьян Найт. При этом круг замыкается: биограф становится персонажем произведения писателя, биографию которого он пишет.
- Автором текста является рассказчик В., Себастьян Найт реально существует, но все события, описанные рассказчиком после неудачной попытки самостоятельно получить список постояльцев от управляющего отеля «Бомон», являются его вымыслом, основанным на мотивах хорошо известных рассказчику произведений Себастьяна Найта.
- Автором текста является рассказчик В., Себастьян Найт — придуманный им персонаж.
Переводы на русский язык
- «Истинная жизнь Себастьяна Найта», А. Горянин, М. Мейлах, 1991 г.
- «Подлинная жизнь Себастьяна Найта», С. Ильин, 1993 г.
- «Истинная жизнь Севастьяна Найта», Г. Барабтарло, 2008 г.
Напишите отзыв о статье "Подлинная жизнь Себастьяна Найта"
Ссылки
- ↑ [www.libraries.psu.edu/nabokov/forians.htm Michael H. Begnal. The Fledgling Fictionalist]
- ↑ [www.gradesaver.com/the-real-life-of-sebastian-knight/study-guide/section5/ The Real Life of Sebastian Knight Study Guide. Summary and Analysis of Chapter 13-15]
- ↑ [archive.is/20120711083350/findarticles.com/p/articles/mi_hb3362/is_2_82/ai_n29064472/pg_7/?tag=content;col1 Nabokov’s Primer: letters and numbers in the real life of Sebastian Knight]
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Подлинная жизнь Себастьяна Найта
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
