Полянский, Андрей Иванович
| Андрей Иванович Полянский | |||
| Дата рождения | |||
|---|---|---|---|
| Дата смерти | |||
| Место смерти | |||
| Принадлежность | |||
| Род войск | |||
| Годы службы | |||
| Звание | |||
| Командовал |
пакетбот «Почт-Ваген» | ||
| Сражения/войны | |||
| Награды и премии |
| ||
Андрей Иванович Полянский (1698 — 1764, Ревель) — русский адмирал из рода Полянских. Старший брат Александра Полянского.
Биография
Внук думного дьяка, сын генерал-адъютанта Ивана Макаровича Полянского (ум. 1735). В 1716 году окончил Санкт-Петербургскую морскую академию и в чине гардемарина был послан во Францию для дальнейшего обучения морскому и корабельному делу.
После возвращения в 1725 году на родину молодой моряк после сдачи экзаменов был произведен в чин унтер-лейтенанта. В 1728 году он командовал пакетботом «Почт-Ваген», а в 1731 году пакетботом «Курьер», на котором курсировал между Кронштадтом и Данцигом.
13 января 1733 года Андрей Иванович был назначен генеральс-адъютантом майорского ранга при адмирале Томасе Гордоне, а 1 июня того же года был произведен в чин капитана полковничьего ранга и назначен командиром фрегата «Принцесса Анна».
В 1734 году Полянский снова командовал пакетботом «Курьер», а затем был назначен командиром фрегата «Арондель». В следующем году командуя 54-пушечным корабль «Город Архангельск» он совершил переход из Архангельска в Кронштадт.
В 1737 году Андрей Иванович был назначен директором Московской Адмиралтейской конторы, однако вскоре попал под арест за злоупотребления. В следующем году он был освобожден из-под ареста и назначен командиром 32-пушечного фрегата «Гектор».
В 1740 году Полянский командовал 32-пушечным фрегатом «Кавалер», а в 1742 году — 54-пушечным кораблем «Азов» в практическом плавании по Финскому заливу.
Во время русско-шведской войны Андрей Иванович крейсировал на 66-пушечном корабле «Ревель» у острова Гогланд, а в 1744—1746 годах, командуя тем же кораблем, крейсировал у Красной Горки и плавал в составе эскадры до Рогервика.
В 1751 году Полянский командовал 66-пушечным кораблем «Леферм» в Балтийском море и 5 сентября был произведен в чин контр-адмирала с назначением главным командиром Кронштадского порта. В 1754 году был награждён голштинским орденом Св. Анны.
После начала Семилетней войны опытный моряк был произведен в 1757 году в чин вице-адмирала и назначен главным командиром Ревельского порта. Командуя Ревельской эскадрой, он блокировал прусские порты, а в 1758 году, держа флаг на корабле «Северный орел», крейсировал с эскадрой у Гогланда и Борнхольма. В следующем году, командуя русско-шведской эскадрой, он осуществлял блокаду прусских портов.
В 1760 году Андрей Иванович командовал авангардом флота при осаде Кольберга и был награждён орденом Св. Александра Невского. В следующем году он командовал уже всем флотом при новой осаде Кольберга.
После окончания Семилетней войны Полянский командовал эскадрами Балтийского флота и 4 мая 1764 года был произведен в чин адмирала, однако вскоре скончался. Его сын Пётр (1729—1782) служил на флоте бригадиром.
Напишите отзыв о статье "Полянский, Андрей Иванович"
Литература
- Скрицкий Н. В. Русские адмиралы. — ИД «Рипол Классик».
Отрывок, характеризующий Полянский, Андрей Иванович
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.
Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
