Помпоний Басс (консул 211 года)
Поделись знанием:
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
| Помпоний Басс лат. Pomponius Bassus | ||
| ||
|---|---|---|
| 211 год | ||
| Отец: | Гай Помпоний Басс Терентиан | |
| Супруга: | Анния Аврелия Фаустина | |
Помпоний Басс (лат. Pomponius Bassus) — римский политический деятель и сенатор первой половины III века.
Его отцом был консул-суффект около 193 года Гай Помпоний Басс Терентиан. В 211 году Басс занимал должность ординарного консула вместе с Гедием Лоллианом Теренцием Гентианом. С 212 по 217 год он находился на посту легата пропретора Нижней или Верхней Мезии[1]. Супругой Басса была Анния Аврелия Фаустина, возможно, потомок Марка Аврелия. Когда в 221 году император Гелиогабал захотел на ней женится, он казнил Басса[2]. Однако его брак с Фаустиной продлился всего лишь несколько месяцев.
Напишите отзыв о статье "Помпоний Басс (консул 211 года)"
Примечания
- ↑ Дион Кассий. Римская история. LXXVIII. 21. 2.
- ↑ Дион Кассий. Римская история. LXXIX. 5. 1. 4.
Литература
- Prosopographia Imperii Romani. P 700.
Отрывок, характеризующий Помпоний Басс (консул 211 года)
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
