Прудников, Михаил Сидорович

Михаил Сидорович Прудников
Прозвище	Неуловимый
Дата рождения	2 (15) апреля 1913(1913-04-15)
Место рождения	Новопокровка Мариинского уезда Томской губернии; ныне Кемеровской области
Дата смерти	24 июня 1995(1995-06-24) (82 года)
Место смерти	Москва, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пограничные войска
Годы службы	1940—1980-е
Звание
Награды и премии

Прудников Михаил Сидорович (2 [15] апреля 1913 — 24 июня 1995) — генерал-майор (1970), Герой Советского Союза (1943), член Союза писателей СССР. Во время Великой Отечественной войны командир партизанской бригады «Неуловимые» на временно оккупированной территории Белорусской ССР.

Биография

Родился в селе Новопокровка Почитанской волости Мариинского уезда Томской губернии (ныне — село в Ижморском районе Кемеровской области). Окончил неполную среднюю школу. В 1930 году по путёвке комсомола направлен в Томск на работу в Западно-Сибирском пароходстве (речной флот Обского бассейна). Служил матросом на буксирном пароходе «Новосибирск».

В пограничных войсках и органах государственной безопасности с 1931 года. Служил красноармейцем в 15-м Алма-Атинском полку войск ОГПУ. В 1933 году был направлен на учёбу во 2-ю Харьковскую пограничную школу, после её окончания в 1935 году назначен комендантом этой школы. Член ВКП(б)/КПСС с 1937 года. В 1940—1941 годах М. С. Прудников — курсант Высшей пограничной школы НКВД СССР в Москве.

С июля 1941 года М. С. Прудников — командир боевой группы 9-го отряда специального назначения 3-го батальона 1-й мотострелковой бригады Войск Особой группы при НКВД СССР, с 1 августа 1941 года — командир пулемётной роты в этой же бригаде.
26 августа 1941 года со всем личным составом и материальной частью пулемётной роты переведён во 2-ю мотострелковую бригаду Войск Особой группы при НКВД СССР и назначен на должность начальника разведывательного отделения бригады, а позднее — на должность командира 1-го батальона 2-го мотострелкового полка Отдельной мотострелковой бригады особого назначения войск НКВД (ОМСБОН), сформированной из Войск Особой группы при НКВД СССР в начале октября 1941 года. Принимал участие в битве за Москву.

С февраля 1942 по май 1943 годов М. С. Прудников командир оперативной группы, а затем партизанской бригады «Неуловимые» в тылу немецких войск.

Подполковник М. С. Прудников руководил боевыми действиями партизан в Витебской и Барановичской областях. Отряды совершали крупные диверсии, громили вражеские гарнизоны, нанося гитлеровцам ощутимый урон в живой силе и технике.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 сентября 1943 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм подполковнику Прудникову Михаилу Сидоровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 1749).

С 1943 года М. С. Прудников служил в органах государственной безопасности. В 1953 году он окончил Военно-юридическую академию. Занимался преподавательской деятельностью. На короткое время был назначен Начальником разведки Главного Управления пограничных войск.

В 1970 году постановлением Совета Министров СССР полковнику Прудникову М. С. присвоено воинское звание «генерал-майор».

С 1980-х годов генерал-майор М. С. Прудников в отставке. Жил в Москве. Умер 24 июня 1995 года. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве (участок 3).

Награждён двумя орденами Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1-й степени, двумя орденами Красной Звезды, медалями.

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Имя М. С. Прудникова высечено на плите мемориального комплекса «Воинам-сибирякам».

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Мемориальный комплекс «Воинам-сибирякам», Ленино-Снегирёвский военно-исторический музей.

Сочинения

• Прудников М. С. Неуловимые действуют. — М.: Воениздат, 1965. — 176 с. — (Военные мемуары). — 100 000 экз.
• Прудников М. С. Особое задание. — М.: Молодая гвардия, 1969. — 304 с. — (Стрела). — 100 000 экз.
• Прудников М. С. Разведчики «Неуловимых». — М.: Советская Россия, 1972. — 286 с. — 100 000 экз.
• Прудников М. С. Операция «Феникс». — М.: Воениздат, 1975. — 256 с. — 200 000 экз.
• Прудников М. С. Пароль получен. — М.: Политиздат, 1980. — 280 с. — 200 000 экз.
• Прудников М. С. На линии огня. — М.: Советская Россия, 1989. — 336 с. — 75 000 экз. — ISBN 5-268-00710-6.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=8447 Прудников, Михаил Сидорович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Прудников, Михаил Сидорович

– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.