Публий Сальвий Юлиан (консул 175 года)
| Публий Сальвий Юлиан лат. Publius Salvius Iulianus | ||
| ||
|---|---|---|
| 175 год | ||
| Отец: | Публий Сальвий Юлиан | |
Публий Сальвий Юлиан (лат. Publius Salvius Iulianus) — римский государственный деятель второй половины II века.
Его отцом был юрист Публий Сальвий Юлиан. Юлиан был родственником императорской семьи через своего деда Луция Катилия Севера Юлиана Клавдия Регина, который одновременно был приёмным дедом императора Марка Аврелия. В 175 году Юлиан занимал должность ординарного консула вместе с Луцием Кальпурнием Пизоном.
На момент смерти Марка Аврелия он находился на посту легата пропретора неизвестной провинции, «стоял во главе большого войска». Возможно, Юлиан возглавлял Верхнюю Паннонию, одну из мезийской провинцией, Каппадокию или Сирию. Вскоре Коммод приказал казнить Юлиана и префекта претория Публия Таруттиена Патерна по обвинению в желании захватить власть, хотя, как пишет Дион Кассий, «воины были на его стороне [Юлиана], он всё же не захотел затевать переворот, будучи порядочным человеком и питая самые добрые чувства к Марку даже после его смерти»[1]. «История Августов» пишет, что Коммод считал будто Патерн выдает свою дочь замуж за сына Юлиана с целью передать Юлиану императорскую власть[2].
Напишите отзыв о статье "Публий Сальвий Юлиан (консул 175 года)"
Примечания
Литература
- Prosopographia Imperii Romani. S 135.
Отрывок, характеризующий Публий Сальвий Юлиан (консул 175 года)
– К его величеству с поручением.– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
