Пятерняшки 2000

**Эпизод «Южного парка»**
Пятерняшки 2000
Quintuplets 2000
Стэн, Кайл, Картман репетируют номер с пятерняшками.
Сезон:	Сезон 4
Эпизод:	403 (#52)
Сценарист:	Трей Паркер
Режиссёр:	Трей Паркер
Вышел:	26 апреля 2000

Пятерняшки 2000 (англ. Quintuplets 2000) — эпизод 403 (№ 52) сериала «South Park», премьера которого состоялась 26 апреля 2000 года.

Сюжет

После посещения выступления франкоканадского цирка Дю Шевиль Стэн, Кенни, Кайл и Картман, особенно впечатлённые пятерняшками-акробатками из Румынии, загораются идеей создать собственный цирк. Мальчики считают, что Кенни для выступлений стоит научиться хорошо петь, и он начинает брать уроки пения при помощи обучающих аудиозаписей. В итоге ему советуют поступить в какую-нибудь европейскую консерваторию, и Кенни едет с мамой в Румынию, зарабатывая пением деньги на дорогу. Приехав в Румынию, Кенни производит сенсацию, и ему предлагают остаться там жить. Так как в Румынии очень низкий уровень жизни и двести долларов являются солидной суммой, Кенни с мамой решают остаться.

Тем временем пятерняшки вместе со своей бабушкой сбегают из цирка от представителей румынского правительства, которые хотят депортировать девочек на родину. Избавившись от преследования, девочки с бабушкой просятся переночевать в доме Маршей. Когда бабушка пятерняшек ложится спать, к ней в комнату приходит дедушка Марш, и они всю ночь занимаются сексом. На следующее утро Рэнди обнаруживает, что бабушка мертва. После того, как о произошедшем было сообщено пятерняшкам, Стэн, Кайл и Картман (которые надеются использовать пятерняшек в своем цирковом номере) уговаривают родителей Стэна оставить акробаток жить в доме Маршей.

Румынское правительство узнаёт из телепередачи о местонахождении пятерняшек и требует их вернуть. Дом Маршей окружают протестующие, требующие позволить девочкам остаться в Америке. Румыны обращается за помощью к Джанет Рено для возврата пятерняшек на родину; та, нарядившись Пасхальным зайцем и вооружившись автоматом, проникает в дом и захватывает пятерняшек. Стэн, Кайл и Картман, не желая терять свой цирковой номер, обращаются за помощью к профессиональным протестующим и убеждают их помочь вернуть девочек. Между протестующими и военными начинается драка, которую прекращают пятерняшки, упрекающие всех за преследование своих собственных интересов, а не интересов девочек. Затем они связываются с Опрой Уинфри и, договорившись об участии в её шоу, отправляются в турне.

Тем временем в Румынии развивается аналогичная ситуация: американское правительство хочет вернуть Кенни на родину, а румынские протестующие требуют его оставить. Американские солдаты врываются в дом и непреднамеренно убивают Кенни.

Смерть Кенни

У одного из американских солдат, которые должны были вернуть Кенни в США, случайно срабатывает автомат, и он расстреливает Кенни, едва успев найти его с мамой в шкафу.

Персонажи

В этом эпизоде впервые появляется Стивен Стотч как протестующий с табличкой «Мех — это убийство».

Тематика

Это был первый эпизод «Южного парка», в котором быстрый съёмочный процесс сознательно использовался для реакции на недавнее событие. В трейлерах к эпизоду демонстрировалось, что сюжет будет развиваться вокруг способности пятерняшек клонировать самих себя с помощью деления. В свете произошедшего инцидента с Элианом Гонсалесом, особенно из-за нашумевшей фотографии, на которой один из солдат направляет автомат на Элиана, Стоун и Паркер быстро изменили сюжетную линию и почти полностью переделали эпизод, зайдя настолько далеко, что нарядили Джанет Рено в костюм Пасхального зайца, связав это с тем, что инцидент с Гонсалесом проходил на Пасхальные выходные. «Пятерняшки 2000» стал первым эпизодом, намеренно снятым, чтобы обыграть текущее событие; впоследствии такие эпизоды стали отличительной чертой сериала.

Пародии

Цирк Дю Шевиль является пародией на известный образец циркового искусства — Цирк Солнца.
В начале циркового шоу Картман говорит «Мы достигли зоны номер пять, капитан». Это отсылка к телесериалу «Звёздный путь».
Когда дедушка Стэна решает, что его внук стал гомосексуалистом, он сажает его перед телевизором смотреть сериал «МакГайвер», «пока тот не станет мужиком».
Ария, которую Кенни поёт, обучаясь вокалу, называется «Con te partirò» и исполняется в оригинале Андреа Бочелли, а для заработка средств по дороге в Румынию Кенни исполняет «La donna è mobile» Джузеппе Верди. На сцене в Румынии Кенни исполняет арию Фигаро «Non più andrai» из Женитьбы Фигаро и «Der Hölle Rache kocht in meinem Herzen» из Волшебной флейты (обе оперы Вольфганга Амадея Моцарта).
Условия, при которых семья Маршей демонстрирует пятерняшек публике, напоминает реальную историю о [www.heroines.ca/people/dionne.html пятерняшках Дионн], первых пятерняшках в мире, проживших более нескольких дней. Сестер Дионн растил доктор Дэфо, показывая их публике в своеобразном человеческом зоопарке, получившим название «Пятерняшколэнд» (англ. Quintland).

Ляп

В самом начале когда мать Стэна говорит «мальчики выходите» выходят Стэн, Кайл, Картман, Кенни и брат Кенни, но после того как в кадре появляется дед Стэна брат Кенни исчезает.

Факты

В середине эпизода, когда Кенни с матерью стоит в общественных местах и поёт, на его матери меняется футболка (до этого в серии она была стандартной - "I am with stupid") - тоже зелёная, но с надписью "God Bless" и флагом США. Однако в аэропорту "старая" футболка со стрелкой вновь возвращается и указывает на самого Кенни (также стрелка ведёт на Кенни и в музыкальной школе, появившейся в эпизоде парой минут раньше).
Стивен Стотч, пришедший на протест, меняет надпись "Мех - это убийство" на "Румыния - отстой" перед этим перелистнув ещё две надписи - "Спальные мешки убивают" и "Свободу Кеворкяну".

Напишите отзыв о статье "Пятерняшки 2000"

Ссылки

[www.southparkstudios.com/guide/403 «Quintuplets 2000» на South Park Studios]
[spscriptorium.com/Season4/E403script.htm Сценарий серии «Quintuplets 2000»]
«Пятерняшки 2000» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Пятерняшки 2000

Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.
Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.
Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.
Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.