Революционный совет (Бирма)

Революционный совет Бирмы
Общая информация
Дата создания	2 марта 1962 года
Предшествующее ведомство	Президент Бирмы
Дата упразднения	3 марта 1974 года
Заменено на	Государственный совет Бирмы
Штаб-квартира	Рангун
Президент Бирмы	генерал У Не Вин
Подведомственный орган	Революционное правительство, с 1971 года - Совет министров Бирмы

Революционный совет Бирмы — (бирм. မြည်ထောင်စု တော်လှန်ရေး ကောင်စီ အဖွဲ့, англ.  Revolutionary Council of the Union of Burma), или Союзный революционный совет (англ.  Union Revolutionary Council ) — высший орган государственной власти Бирмы в 1962 — 1974 годах, созданный для управления страной после военного переворота 2 марта 1962 года. Распущен 3 марта 1974 года после вступления в силу Конституции Социалистической Республики Бирманский Союз.

Состав Революционного совета

После военного переворота 2 марта 1962 года в состав Революционного совета вошли его председатель генерал Не Вин и 16 высших офицеров бирманской армии. 9 июля 1971 года состав Революционного совета был расширен, в него вошли 4 гражданских политика, а 10 июля при Совете был создан консультативный орган, который должен был давать рекомендации по экономических и политическим вопросам. В апреле 1972 года все генералы и офицеры, входившие в Революционный совет и занимавшие высшие государственные должности были демобилизованы из армии. В течение 12 лет существования в составе Совета происходили изменения:

Порядок	Портрет	Имя	Воинское звание	Назначение	Отставка	Государственный пост
Бирманский Союз
1.		У Не Вин, Председатель Революционного совета	генерал	2 марта 1962 года	3 марта 1974 года	Президент Бирманского Союза
2.		Аун Джи Aung Gyi Вице-председатель Революционного совета (до февраля 1963 года)	бригадный генерал	2 марта 1962 года	8 февраля 1963 года	Заместитель начальника Генерального штаба армии, министр торговли и промышленности, президент Корпорации экономического развития.
3.		Тан Пе Than Pe	коммодор	2 марта 1962 года	1962 год
4.		Тин Пе Tin Pe	полковник	2 марта 1962 года	1970 год
5.		Томас Клифт Thomas 'Tommy' Clift	бригадный генерал	2 марта 1962 года	1964 год
6.		Сан Ю San Yu	бригадный генерал	2 марта 1962 года	3 марта 1974 года	Командующий войсками Северо-западного военного округа. После 2 марта 1963 года — командующий сухопутными войсками, министр финансов, с 1965 года генеральный секретарь Центрального организационного комитета Партии бирманской социалистической программы. Министр планирования, с 1971 года генеральный секретарь ЦК ПБСП, с 1972 министр обороны и начальник Генштаба.
7.		Сейн Вин Sein Win	бригадный генерал	2 марта 1962 года	3 марта 1974 года	Командующий войсками Юго-восточного военного округа, министр строительства и общественных работ.
8.		Кий Маунг Kyi Maung	полковник	2 марта 1962 года	1963 год
9.		У Чжо Со	полковник	2 марта 1962 года	3 марта 1974 года	Министр внутренних дел, юстиции, демократизации местной администрации, по делам религии, эмиграции и социальной регистрации.
10.		Таунг Ки Thaung Kyi	полковник	2 марта 1962 года	3 марта 1974 года
11.		Тан Сейн Than Sein	полковник	2 марта 1962 года	3 марта 1974 года
12.		Тан Ю Сей Tan Yu Sai	полковник	2 марта 1962 года	1968 год
13.		Кьяу Сое Kyaw Soe	полковник	2 марта 1962 года	1974 год
14.		Кхин Нао Khin Nyo	полковник	2 марта 1962 года	1965 год
15.		Со Мьюнт Saw Myint	полковник	2 марта 1962 года	1964 год	Министр информации и культуры
16.		Чит Мьяин Chit Myaing	полковник	2 марта 1962 года	1964 год	Министр развития и торговли.
17.		Маунг Шве Maung Shwe	полковник	2 марта 1962 года	1972 год	Секретарь ЦОК ПБСП по рабочим вопросам, председатель Центрального рабочего совета Бирмы.
18.		Лан Тин Lun Tin	полковник	2 марта 1962 года	1971 год

Деятельность Революционного совета

Революционный совет был создан во время военного переворота 2 марта 1962 года, осуществлённого бирманской армией во главе с её главнокомандующим генералом Не Вином. Революционный совет стал высшим исполнительным и законодательным органом страны, руководившим деятельностью правительства, а также осуществлявшим властные полномочия через свои департаменты. Председатель Революционного совета являлся одновременно главой государства и Революционного правительства Бирмы, члены совета занимали министерские посты и командные должности в армии. Помимо этого Революционный совет взял на себя функции идеологического центра, разрабатывавшего, распространявшего и реализующего на практике идеи построения бирманского социалистического государства. 3 марта 1963 года была опубликована совместное внешнеполитическое коммюнике Революционного совета и правительства, в котором провозглашалось, что страна будет следовать политике позитивного нейтралитета.

Идеология

28 апреля 1962 года департамент информации Революционного совета опубликовал политическую декларацию «Бирманский путь к социализму». В ней говорилось, что человек не освободиться от социального зла, пока существуют «эксплуататорские экономические системы», а «пустой живот не способствует моральному здоровью». Революционный совет провозглашал первоочередными целями национализацию и создание плановой социалистической экономики, утверждал, что парламентская система себя в Бирме не оправдала, и видел лучшей государственной моделью народное самоуправление под руководством правящей партии при ослаблении бюрократии. Декларация утверждала незыблемый принцип национального единства. Наряду с экономическими и политическими целями, Революционный совет ставил перед собой и этические задачи. «Мошеннические методы, жажда наживы, стремление к легкой жизни, паразитизм, увиливание от работы и эгоизм должны быть уничтожены» (англ.  Fraudulent practices, profit motive, easy living, parasitism, shirking and selfishness must be eradicated) — говорилось в пункте 15 Декларации;

Экономика

Уже 1 октября 1962 года Революционный совет запретил деятельность Фонда Форда, Фонда Азии и других зарубежных международных организаций на территории Бирмы. 15 февраля 1963 года Не Вин выступил с речью об экономической политике правительства и заявил о предстоящей национализации всех торговых и промышленных предприятий и введении запрета на создание новых частных предприятий. «Частный сектор несовместим с нашими целями, поскольку национализация — принцип социалистической экономики». За этим последовали национализация торговли рисом, национализация всех частный иностранных и национальных банков (23 февраля 1963 года), национализация лесной промышленности (26 февраля 1963 года). В конечном счёте, Революционный совет национализировал почти все отрасли экономики, включая нефтяную промышленность, энергетику и связь. В конце 1968 года Революционный совет национализировал и все 200 кинотеатров Бирмы. Одновременно революционные власти ввели бесплатное медицинское обслуживание, в 1965 году отменили арендную плату крестьян за землю, основали единый Народный банк Бирмы. В 1967 году Центральный организационный комитет ПБСП принял решение о создании на промышленных предприятиях Народных рабочих советов, а в деревнях — Народных крестьянских советов. Широко применялось присвоение отличившимся работникам звания Героя труда. В сентябре 1968 года 1-я Конференция народных рабочих советов избрала Центральный рабочий совет Бирмы во главе с полковником Маунгом Шве. Революционный совет распределил между малоземельными и безземельными крестьянами около половины всех обрабатываемых земель страны и по советскому образцу создал сеть из 88 машинно-прокатных станций, которым к 1969 году было передано свыше 6 500 тракторов. 28 мая 1970 года Революционный совет издал закон о полном кооперировании бирманской экономики. Во всех её отраслях создавались 24 000 потребительских, сельскохозяйственных, промысловых и кредитных кооперативных обществ, в которых состояли около 10 миллионов экономически активных граждан.

Однако эти радикальные меры дали результат противоположный ожидаемому. Нелегальный чёрный рынок вскоре составлял уже 80 % экономики, неравенство доходов стало ещё более очевидным. К концу 1960-х годов валютные запасы Бирмы уменьшились с 214 миллионов долларов в 1964 году до 50 миллионов в 1971 году, в то время как инфляция постоянно росла а экспорт риса уменьшился с 1 840 000 тонн в 1961-62 годах до 350 000 тонн в 1967-68 годах. Более того, производство риса уже не могло «угнаться» за приростом населения. В этих условиях в 1971 году Революционный совет принял решение изменить экономическую политику и запросил экономической помощи у международных организаций.

Политика

В политической сфере Революционный совет пошёл на устранение любой политической оппозиции. 4 июля 1962 года было провозглашено создание Партии бирманской социалистической программы, а 28 марта 1964 года совет издал закон «О защите национального единства», в соответствии с которым все иные политические партии были объявлены распущенными. Однако в декабре 1968 года Революционный совет пошёл на переговоры с оппозицией с целью расширить свою социальную базу. Был создан Консультативный совет для разработки рекомендаций по достижению национального единства, в который вошли видные бирманские политики, в том числе и свергнутый в 1962 году премьер-министр У Ну. Однако переговоры не принесли успеха, и, после того, как Консультативный совет порекомендовал вернуться к парламентской системе, были прерваны, а лидеры оппозиции эмигрировали. 31 мая 1969 года Консультативный совет был распущен. Через полгода, в ноябре 1969 года 4-й семинар ПБСП принял решение о начале разработки новой конституции социалистической Бирмы.

15-31 декабря 1973 года новая конституция была принята на всеобщем референдуме и 3 марта 1974 года вступила в силу. Бирманский Союз стал Социалистической Республикой Бирманский Союз и Революционный совет прекратил свою деятельность, передав власть Народному собранию (Pyithu Hluttaw) и формируемому Народным собранием Государственному совету Бирмы. В преамбуле к Конституции 1974 года говорилось, что Революционный совет исполнил свою историческую миссию, провозгласив бирманский путь к социализму и создав Партию бирманской социалистической программы.

Литература

• Гаврилов Ю. Н. Программные документы Революционного Совета Бирманского Союза. Современные теории социализма «национального типа». М.,1967.
• Не Вин «Бирма на новом пути» М.1965 (с декларацией «Бирманский путь к социализму»)
• Кауфман А. С. «Бирма: идеология и политика» М, 1971
• Такин Чин Маун «Заметки о политической жизни Бирмы. 1962—1971» М 1976
• Не Вин // Люди и политика. 1964. — М., 1964.
• Бирма // Большая советская энциклопедия. — М.. — Т. 3.
• Бирма // Советская историческая энциклопедия. — М.. — Т. 2.
• Ежегодники Большой советской энциклопедии. — М.: Советская энциклопедия, 1962-1974.

Ссылки

• [www.ibiblio.org/obl/docs/The_Burmese_Way_to_Socialism.htm THE BURMESE WAY TO SOCIALISM] (англ.). Проверено 20 ноября 2012. [www.webcitation.org/6DXN2upWA Архивировано из первоисточника 9 января 2013].

Отрывок, характеризующий Революционный совет (Бирма)

– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.