Рой, Индра Лал

Индра Лал Рой
бенг. ইন্দ্রলাল রায়
Прозвище	Малец
Дата рождения	2 декабря 1898(1898-12-02)
Место рождения	Калькутта, Британская Индия
Дата смерти	22 июля 1918(1918-07-22) (19 лет)
Место смерти	Нор — Па-де-Кале, Франция
Род войск	RFC RAF
Годы службы	апрель 1917 — июль 1918
Звание	Лейтенант
Часть	56-я и 40-я эскадрильи RAF
Сражения/войны	Первая мировая война: Западный фронт
Награды и премии

Индра Лал Рой (бенг. ইন্দ্রলাল রায়, англ. Indra Lal Roy) по прозвищу Малец (англ. Laddie) — самый известный индийский лётчик-ас времён Первой мировой войны, сбивший в составе Королевских ВВС Великобритании 10 самолётов противника за 170 налётных часов. Первый индиец, удостоенный креста «За выдающиеся лётные заслуги».

Биография

Индра Лал Рой родился 2 декабря 1898 года в Калькутте (Британская Индия). Известно, что его родителями были бенгальцы П. Л. и Лолита Рой (англ. P. L. Roy, Lolita Roy). С мая 1911 года Индра обучался в школе святого Павла (англ. St Paul's School) в Лондоне, и когда началась война ему было 16 лет. В апреле 1917 года, через 5 месяцев после того как Индре исполнилось 18 лет, он записался в Королевский лётный корпус (RFC), выпустился из которого 5 июля 1917 года в звании второго лейтенанта.

Первая мировая война

30 октября 1917 года, сразу после прохождения практики, Рой попал на фронт, в составе 56-й эскадрильи Королевских военно-воздушных сил Великобритании (англ. No. 56 Squadron RAF). Спустя два месяца, 6 декабря, его S.E.5 попал в аварию и Рой был госпитализирован.

14 января 1918 года Индра был выписан из госпиталя, проходил дополнительное обучение, и в звании лейтенанта в июне 1918 года был переведён в 40-ю эскадрилью (англ. No. 40 Squadron RAF). С 6 по 19 июля 1918 года Индрай Рой сбил около 10 самолётов противника. Первый самолёт (Hannover) был сбит 6 июля, 8 июля Рой сбил ещё 2 Hannover и Fokker D.VII. Ещё по два Индра сбивает 13 (Hannover и Pfalz D.III) и 15 июля (два Fokker D.VII). 18 июля Рой сбил разведчик противника (DFW C.V), и последней его победой стал Hannover.

22 июля 1918 года в тяжёлом бою (англ. dog fight) с несколькими Fokker D.VII эскадрильи Jasta 29 Индрай Рой был сбит над Корвином (англ. Carvin). Налетав всего 170 часов, Индра Лал Рой был посмертно награждён крестом «За выдающиеся лётные заслуги» (став первым индийцем, удостоенным этой награды).

Ссылки

• [www.firstworldwar.com/bio/roy.htm Indra Lal Roy] (англ.) на сайте [www.firstworldwar.com/ FirstWorldWar.com].
• [www.theaerodrome.com/aces/india/roy.php Indra Roy] (англ.) на сайте [www.theaerodrome.com/index.php The Aerodrome (Aces and Aircraft of World War I)].
• [www.airwar.ru/history/aces/ace1ww/pilot/roy.html Индра Лал Рой] (рус.) на сайте [www.airwar.ru/index.html авиационной энциклопедии «Уголок неба»].
• [greatwarlondon.wordpress.com/2013/10/09/the-roy-brothers-fighting-for-king-and-emperor/ The Roy brothers: fighting for King and Emperor] (в том числе более подробно о семье)

Отрывок, характеризующий Рой, Индра Лал

Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.