Рубанов, Степан Ульянович

Рубанов Степан Ульянович
Дата рождения	28 октября 1901(1901-10-28)
Место рождения	Новозыбков Орловской губернии ныне Брянской области
Дата смерти	8 января 1961(1961-01-08) (59 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Военно-воздушные силы
Годы службы	1919—1959
Звание	генерал-полковник авиации
Командовал	1-й смешанный авиационный корпус 8-й штурмовой авиационный корпус 5-я воздушная армия 8-я воздушная армия 26-я воздушная армия
Сражения/войны	Гражданская война Советско-польская война Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	с 1959 года

Рубанов Степан Ульянович (1901—1961) — советский лётчик и военачальник, генерал-полковник авиации, участник Гражданской и Великой Отечественной войн.

Биография

Рубанов Степан Ульянович родился 28 октября 1901 года в городе Новозыбков Орловской губернии Брянского уезда нынеБрянской области. В Красной Армии с 1919 года.

Образование

• 23-е Могилёвские пехотные командные курсы (1921 г.),
• Смоленская высшая объединенная военная школа комсостава (1922 г.),
• 3-я военная школа лётчиков и летнабов (1929 г.),
• Высшие КУВНАС при Военной академии командного и штурманского состава ВВС Красной Армии в г. Чкалов 1942 г.
• Высшая военная академия им. К. Е. Ворошилова (1951 г.).

Участник Гражданской войны с марта 1919 года, служил красноармейцем. С июня 1920 года — курсант 23-х Могилёвских пехотных командных курсов. В составе курсов участвовал в советско-польской войне 1920 года на Западном фронте. По окончании курсов остался служить на курсах командиров взводов, затем был направлен в Высшую объединенную военную школу комсостава по отделению ВУЗов. С мая 1922 года проходил службу в стрелковых частях: командир взвода, помощник начальника полковой школы, командир роты, ВрИД командира батальона.

С мая 1928 года в ВВС РККА в качестве стажёра лётчика-наблюдателя, затем поступает в 3-ю военную школу лётчиков и летнабов им. К. Е. Ворошилова в г. Чкалове. После её окончания назначен на должность лётчика-наблюдателя. Проходил дальнейшую службу помощником начальника штаба эскадрильи, начальником штаба отдельного авиационного отряда, начальником штаба эскадрильи. Прошел курс обучения по программе лётной подготовки, удостоен звания военного летчика. В ноябре 1938 года назначен начальником штаба 29-го Краснознаменного истребительного авиационного полка в составе ВВС 2-й Отдельной Краснознаменной Армии, с января 1940 года — командиром 168-го резервного авиационного полка 2-й Отдельной Краснознамённой Армии в составе Дальневосточного фронта.

Во время Великой Отечественной войны

С начала Великой Отечественной войны продолжал командовать полком. В августе 1941 года назначен командиром 96-й смешанной авиационной дивизии ВВС Дальневосточного фронта). В мае 1942 года переведен на фронт в качестве заместителя командира 204-й бомбардировочной авиационной дивизии 1-й воздушной армии Западного фронта. С июля 1942 года назначен командиром 214-й штурмовой авиационной дивизии. Участие в боевых действиях принимал с 13 июня 1942 года. В ходе Сталинградской битвы за период с 19 ноября 1942 года по 1 марта 1943 года дивизия уничтожила 440 танков, 1563 автомашины, 23 цистерны с горючим, 30 складов с горючим и боеприпасами, много другой техники и живой силы врага.

В апреле 1943 года дивизия была включена в состав 4-й воздушной армии Северо-Кавказского фронта и участвовала в Воздушных сражениях на Кубани, поддерживала войска фронта на нальчикско-ставропольском направлении, в Новороссийско-Таманской наступательной и Керченско-Эльтигенской десантной операциях. В мае 1943 года присвоено звание генерал-майор авиации. С июня 1944 года исполнял должность командира 1-го смешанного авиационного корпуса, с июля — вновь командовал 214-й штурмовой авиационной дивизией, которая в составе 15-й воздушной армии 2-го Прибалтийского фронта участвовала в Режицко-Двинской и Рижской наступательных операциях.

С апреля 1945 года — командир 8-го штурмового авиационного корпуса, с мая — командир 3-го Минского штурмового авиационного корпуса. Корпус под его командованием отличился в Моравско-Остравской и Пражской наступательных операциях.

После войны

После войны командовал 8-м штурмовым авиационным корпусом в Центральной группе войск. В мае 1946 года назначен командующим 5-й воздушной армией в Одесском военном округе, а с сентября 1947 года — 2-й воздушной армией в Центральной группе войск. В августе 1951 года переведен на должность командующего 26-й воздушной армией в Белорусском военного округе. В июне 1953 года назначен командующим ВВС Московского военного округа.

C июля 1959 года — в отставке. Умер 8 января 1961 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище, участок № 8.

Награды

• орден Ленина (21.02.1945)
• орден Красного Знамени (09.11.1943 г.)
• орден Красного Знамени (13.04.1943 г.)
• орден Красного Знамени (03.11.1945)
• орден Красного Знамени (1949)
• орден Суворова II степени (23.08.1944 г.)
• орден Кутузова II степени (29.07.1944 г.)
• орден Александра Невского (22.06.1944 г.)
• орден Отечественной войны I степени (26.07.1943 г.)
• медаль «XX лет РККА» (1938)
• медаль За оборону Сталинграда
• Медаль «За оборону Кавказа»
• Юбилейная медаль «30 лет Советской Армии и Флота»
• Юбилейная медаль «40 лет Вооружённых Сил СССР»
• медали
• иностранные ордена

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 2. — С. 409. — ISBN 5-901679-08-3.
• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь / В. П. Горемыкин. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 2. — 992 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9950-0341-0.

Ссылки

• [www.allaces.ru/p/people.php?id=00000004068 Авиаторы Второй мировой]
• [mbuknkm.narod.ru/index.html Новозыбковский краеведческий музей]

Отрывок, характеризующий Рубанов, Степан Ульянович

Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.