Руса III
Руса III (Руса, сын Эримена) — царь государства Урарту периода его упадка, годы правления ок. 605—595 гг. до н. э.
Во время правления Русы III, Урарту переживало закат своей государственности. В течение последних десятилетий Урартские цари постепенно утрачивали контроль над центром страны, и столица Урарту смещалась из города Тушпа, расположенного на берегу озера Ван, в город Тейшебаини, расположенный в Закавказье. Однако незадолго до начала правления Русы III, в 609 году до н. э., произошло важное внешнеполитическое событие: южный сосед и вечный соперник Урарту, Ассирия, под натиском мидян и вавилонян перестала существовать. Урарты, таким образом, снова почувствовали себя хозяевами в центре страны и на южных границах, однако ненадолго, так как вокруг Урарту начало смыкаться кольцо новых врагов.
Руса III, воодушевлённый падением Ассирии, по-видимому, сконцентрировался на хозяйственной деятельности. Осталось несколько надписей Русы III о строительстве новых зернохранилищ в Тушпе, Эребуни и Аргиштихинили.
|
Перевод надписи: … Руса, сын Эрмины, это зернохранилище наполнил. Здесь 6848 капи зерна[1]. |
Вероятно, что Урарту, которое со времён Сардури III фактически являлось вассальным государством по отношению к Ассирии, после 609 года до н. э. сразу стало вассальным по отношению к Мидии. Однако, вероятно, что урартские города в Закавказье пользовались независимостью ещё какое-то непродолжительное время, и столица Урарту фактически переместилась в Тейшебаини.
Напишите отзыв о статье "Руса III"
Литература
- Арутюнян Н. В. Биайнили (Урарту), Издательство Академии наук Армянской ССР, Ереван, 1970
- Арутюнян Н. В. Некоторые вопросы последнего периода истории Урарту // Древний Восток, Издательство АН Армянской ССР, Ереван, № 2, 1976
- Дьяконов И. М. Последние годы Урартского государства по ассиро-вавилонским источникам // Вестник Древней Истории № 2, 1951
Примечания
- ↑ Перевод Н. В. Арутюняна из статьи: Арутюнян Н. В., Оганесян К. Л. Новые урартские надписи из Эребуни // Вестник древней истории, 1970, №3
| |||||||||
Отрывок, характеризующий Руса III
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
