Санчес, Либорио

Либорио Санчес
Общая информация
Полное имя	Либорио Висенте Санчес Ледесма
Родился
Гражданство	Мексика
Рост	183 см
Вес	78 кг
Позиция	вратарь
Информация о клубе
Клуб	Чьяпас
Номер	22
Карьера
Клубная карьера*
2010—2013	Гвадалахара	4 (0)
2010—2011	→  Веракрус	29 (0)
2011—2012	→  Керетаро	34 (0)
2013—н.в.	Керетаро	0 (0)
2014	→  Дельфинес	14 (0)
2014—2016	→  Толука	3 (0)
2016—н.в.	→  Чьяпас	6 (0)
Национальная сборная**
2009	Мексика (до 20)	1 (0)
2012	Мексика (до 23)	6 (0)
2011	Мексика	0 (0)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 16 октября 2016. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Либорио Висенте Санчес Ледесма (исп. Liborio Vicente Sánchez Ledesma; 9 октября 1989, Гвадалахара, Мексика) — мексиканский футболист, вратарь клуба «Чьяпас».

Клубная карьера

Санчес — воспитанник клуба «Гвадалахара» из своего родного города. 25 апреля 2010 года в матче против «Крус Асуль» он дебютировал в мексиканской Примере. Летом того же года Либорио на правах аренды перешёл в «Веракрус». 18 июля в матче против Лобос БУАП он дебютировал в Ассенсо MX. Отыграв сезон Санчес вновь был отдан в аренду, его новым клубом стал «Керетаро». 24 июля в поединке против столичной «Америки» он дебютировал за новую команду. По окончании аренды Либорио вернулся в «Гвадалахару», но не смог завоевать место в основе.

В начале 2013 года трансфер Санчеса выкупил «Керетаро», но Либорио довольствовался лишь ролью дублёра. В начале 2014 года он на правах аренды присоединился к «Дельфинес». 20 апреля в матче против «Некаксы» Санчес дебютировал за новую команду.

Летом 2014 года на правах аренды Либорио перешёл в «Толуку». 31 августа в матче против своего бывшего клуба «Веракрус» он дебютировал за новую команду. За два сезона Сначес сыграл всего три матча в чемпионате, получая игровую практику только в Кубке Мексики. В 2016 году Либорио присоединился к «Чьяпас». В поединке против своего родного клуба «Гвадалахара» он дебютировал за «ягуаров».

Международная карьера

В 2011 году Санчес в составе сборной Мексики принял участие в Кубке Америки в Аргентине. На турнире он был запасным вратарём и на поле не вышел.

Ссылки

• [int.soccerway.com/players/liborio-vicente-sanchez/41586/ Статистика на soccerway]
• [www.transfermarkt.pl/liborio-sanchez/profil/spieler/80198 Статистика на TransferMarkt]
• [www.mediotiempo.com/jugador/futbol/liborio-vicente-sanchez Статистика на MedioTiempo]

Отрывок, характеризующий Санчес, Либорио

3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.