Свен Годвинсон

Свен Годвинсон англ. Sweyn Godwinson
Эрл Херефордшира
1043 — 1051
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Ральф Вексенский
Рождение:	ок. 1023
Смерть:	1052(1052)
Род:	Дом Годвина
Отец:	Годвин Уэссекский
Мать:	Гита Торкельдоттир
Супруга:	Эадгифу (Эдгива) Леоминстерская
Дети:	сыновья: Хакон, Тостиг

Свен Годвинсон (англ. Sweyn; ок. 1023 — 1052) — англосаксонский аристократ, эрл Херефордшира (1043—1051), один из активных участников политической борьбы в Англии в середине XI века.

Биография

Свен был старшим сыном Годвина, могущественного эрла Уэссекса, и братом Гарольда II, будущего короля Англии. Около 1043 г. Свен получил титул эрла благодаря влиянию своего отца на молодого короля Эдуарда Исповедника. Под власть Свена были переданы графства Херефордшир, Оксфордшир, Глостершир, Беркшир и Сомерсет. Ядро владений представляли собой пограничные с Уэльсом английские земли, что ставило перед Свеном задачу пресечения возможных набегов валлийцев. С самого начала своего правления Свен установил союзные отношения с Грифидом ап Лливелином, королём Гвинеда, стремящегося подчинить себе все валлийские королевства. В 1046 г. отряды Свена участвовали во вторжении Грифида ап Лливелина в Дехейбарт.

По возвращении из похода в Уэльс Свен соблазнил Эадгифу, аббатису Леоминстерского монастыря и удерживал её у себя в течение года. Этот поступок вызвал возмущение короля, который конфисковал владения Свена и отправил его в изгнание. Тот нашёл убежище в Дании при дворе своего двоюродного брата, короля Свена Эстридссена. Однако вскоре, совершив какое-то преступление, Свен Годвинсон был вынужден покинуть Данию. В 1049 г. он попытался примириться с английским королём, а когда это не удалось, захватил и убил одного из родственников короля, эрла Беорна.

Осуждение преступлений Свена было вынесено на собрание английской армии, которая провозгласила его «человеком без чести». Эта традиция имела скандинавские корни. В дальнейшем лишение титулов за нарушение кодекса чести собранием равных прочно вошло в структуру английского феодального права.

После своего осуждения Свен бежал во Фландрию. Однако уже в 1050 году под давлением Годвина Эдуард Исповедник простил Свена и вернул ему владения. Но уже в 1051 г. Свен присоединился к мятежу своего отца против короля, а после его поражения был вынужден вновь покинуть страну, будучи осуждённым на пожизненное изгнание. В Англию он уже не вернулся: чтобы отмолить свои грехи, Свен пешком отправился в паломничество в Иерусалим. На обратном пути Свен Годвинсон скончался. Смерть Свена сделала Гарольда, его младшего брата, наследником огромных владений их отца и его влияния при дворе.

Литература

• Англосаксонская хроника
• Stenton, F. Anglo-Saxon England. Oxford, 1973.

Предшественник  Новое образование

эрл Херефорда  1043 — 1052

Преемник Ральф

Отрывок, характеризующий Свен Годвинсон

После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.