Словацко-венгерские отношения
 | |
 Венгрия |
 Словакия |
Словацко-венгерские отношения — международные отношения между Венгрией и Словацкой Республикой, двух соседних стран в Центральной Европе. Несмотря на то, что венгры и словаки проживают по соседству и их этнические, экономические, культурные и политические отношения насчитывают многовековую историю, говорить о межгосударственных отношениях можно только вместе с выходом Словакии из состава Венгрии в 1918 г. и функционированием словацкой государственности в 1919, 1939—1945 и с 1993 г. Первый краткий опыт построения словацко-венгерских межгосударственных отношений был заложен в июне 1919 г. в рамках контактов Венгерской и Словацкой советских республик. Второй период включает отношения между Словацкой республикой и Венгерским королевством в 1939—1945 гг. Третий (современный) период начинается с 1993 г. — распада Чехословакии и формирования независимой (второй) Словацкой республики. Несмотря на сотрудничество в ряде международных организаций (особенно — Вишеградская четверка, Европейский Союз и НАТО), словацко-венгерские отношения периодически обостряются в связи проблемой венгерского меньшинства в Словакии и возрождением межвоенной ревизионистской идеологии в Венгрии, что, якобы, угрожает территориальной целостности Словакии.
Содержание
Словацко-венгерские отношения в межвоенный период (1918—1939)
С нач. 10 в. и вплоть до 1918 г. территория современной Словакии входила в состав Венгерского королевства. В силу многовекового сосуществования и многовекторых миграционных потоков, выделить четкую словацко-мадьярскую этническую границу к началу 20 в. было невозможно. Между тем, в октябре 1918 г. съезд словацких политиков в Мартине провозгласил отделение «Словакии» от Венгрии и её объединение с чешско-моравскими землями в единую Чехословакию. К концу 1918 г. чешские войска взяли под контроль большую часть территорий Северной Венгрии, которым было суждено стать «Словакией». Между тем, в Будапеште отказывались признавать законность и окончательность отделения Словакии. Пытаясь вернуть симпатии словаков, президент Венгрии Михай Каройи инициировал создание легальной базы для словацкой автономии в составе Венгрии, которая была провозглашена 6 марта 1919 г. Закрепившиеся 21 марта 1919 г. у власти коммунисты в Венгрии пошли гораздо дальше и начали разработку проекта создания независимой Словакии.
После начала чехословацко-венгерской войны в апреле 1919 г. венгерские войска, заняв Восточную Словакию, поддержали провозглашение 16 июня 1919 г. Словацкой советской республики. Однако, под политическим давлением Антанты, Будапешт был вынужден вывести свои войска из Восточной Словакии и чехословацкие войска быстро ликвидировали Словацкую советскую республику. После падения коммунистического режима в Венгрии в августе 1919 г. и формирования режима регента Миклоша Хорти в конце 1919-начале 1920 г., автономный статус Словакии в составе Венгрии был подтвержден в Будапеште в марте 1920 г. Однако, подписав Трианонский мир 4 июня 1920 г., Венгрия признала отделение Словакии и Подкарпатской Руси и их объединение с Чехословакией. Несмотря на международную легализацию чехословацкого суверенитета в Словакии, в Будапеште не отказывались от надежд на возвращение своих бывших северных провинций. Венгерский ревизионизм особенно подстегивался фактом игнорирования этнического принципа при проведении словацко-венгерской границы, так как около 1 млн мадьяр оказались на её словацкой стороне.
В межвоенный период, Будапешт поддерживал тесный контакт со словацкими политиками, которые так и не добились согласия Праги на создание автономной Словакии. В Будапеште предполагали, что федерализация Чехословакии являлась первым шагом на пути её полной дезинтеграции и возвращения словацких и подкарпатских территорий в состав Венгрии. В свою очередь, словацкие автономисты (в первую очередь, Глинкова словацкая народная партия) надеялись использовать Будапешт как инструмент давления на Прагу. Одновременно, автономисты опасались, что в случае объединения Словакии с Венгрией, Будапешт вернется к старой практике мадьяризации и сделает из «автономии» фикцию. Поэтому, словацко-венгерские отношения не заходили далеко и были лишены доверия. Между тем, секретные словацко-венгерские связи находились под пристальным наблюдением чехословацких спецслужб, которые стремились ограничить и дискредитировать автономистское движение. В 1929 г. чехословацкие власти провели показательный политический процесс по делу «венгерского шпиона» из числа высших функционеров глинковской партии Войтехом (Белой) Тукой.
В период «чехословацкого кризиса» 1938 г. словацкие автономисты начали переговоры с венгерским МИД на случай распада Чехословакии и возможности «возвращения» Словакии в состав Венгрии. Как условие, лидер глинковцев Йозеф Тисо требовал в Будапеште гарантировать создания автономной Словакии. Однако, после Мюнхенской конференции 29-30 сентября 1938 г., Прага изменила своё отношение к Словакии и поддержала формирование автономного правительства в Братиславе под председательством Й. Тисо. Таким образом, венгерский проект автономной Словакии вновь потерял актуальность.
Осенью 1938 г. отношения между автономной Словакией и Венгрией достигли кризисной точки. Так, Будапешт, опираясь на принятый Прагой Мюнхенский договор 29 сентября 1938 г., потребовал Южную Словакию (и Южное Подкарпатье), где, по статистике 1910 г., проживало более 50 % мадьяр. Естественно, Братислава отказывалась добровольно пойти на такие уступки и прошедшие 9-13 октября 1938 г. словацко-венгерские переговоры в Комарно завершились безрезультатно. Тогда Прага и Будапешт решили договориться по «венгерской проблеме в Чехословакии» без привлечения словаков и обратились к третейскому суду Германии и Италии. Прошедший 2 ноября 1938 г. арбитраж в Вене предписал Чехословакии уступить около 10 400 км² словацких (и 2000 км² подкарпатских) территорий Венгрии, где, помимо 800 тыс. мадьяр, проживало около 200 тыс. словаков. Трансфер Южной Словакии в состав Венгрии оказался шоком для глинковцев и обострил словацко-венгерские отношения и заложил основу для формирования словацкого ревизионизма, заветной целью которого было возвращение Кошиц.
Словацко-венгерские отношения в период Второй мировой войны (1939—1945)
14 марта 1939 г. Словакия провозгласила независимость и Венгрия оказалась первым государством, которое признало её де-факто и де-юре. Одновременно, Будапешт, опираясь на постулат о фактическом распаде Чехословакии, приступил к оккупации Подкарпатской Руси, также провозгласившей свою независимость. Вслед за этим, указывая на спорный характер словацко-подкарпатской границы, венгерские войска приступили к занятию Восточной Словакии. Прошедшая 23 марта-4 апреля 1939 г. «малая война» Словакии и Венгрии способствовала дальнейшему нагнетанию атмосферы между Будапештом и Братиславой. В результате конфликта, правительство Й. Тисы согласилось уступить Венгрии ещё около 1 000 км.² восточно-словацких территорий.
Словакия начала искать защиту от венгерского ревизионизма у Германии, которая 23 марта 1939 г. пообещала протекцию её суверенитета и территориальной целостности. Вместе с тем, Братислава вынашивала планы по изменению границы 1938 г. и рассчитывала на возращение 3 600 км² территорий (включая города: Кошицы) с населением в 350 тыс. чел. (из них 200 тыс. словаков и 100 тыс. венгров). В начальный период Второй мировой войны (1939—1941) и Словакия и Венгрия пытались улучшить отношения с СССР и использовать советско-германские противоречия в своих ревизионистских интересах. В Братиславе рассчитывали на сотрудничество с Кремлём на базе советских претензий на Подкарпатье, а в Венгрии намечали параллельное с Красной армией выступление против Румынии в целях возвращения Венгрией Трансильвании, а СССР Бессарабии. Однако, постепенно Берлин добился сокращении советской ориентации обоих дунайских государств. Декларация Словакией и Венгрией войны СССР в июне и Великобритании и США в декабре 1941 г. окончательно закрепила оба режима в созданном Берлином блоке. Вместе с тем, зависимость от Третьего рейха похоронила надежды Братиславы и Будапешта на ревизию границ, поскольку Берлин отказывался поднимать этот вопрос до окончания войны. Осенью 1941 г. словацко-венгерские отношения дважды обострялись, однако, они были нормализированы под давлением Германии. На берлинской встрече глав словацкого и венгерского правительств Войтеха Туки и Ласло Бардоши 25-26 ноября 1941 г., два премьера договорились зарегистрировать ранее запрещенные политические и культурные организации словацкого и венгерского меньшинств.
Весной 1942 г. настало относительное ослабление словацко-венгерской напряженности. Затягивающаяся война, сопровождаемая военными неудачами стран Оси, внесла коррективы в дипломатию дунайских государств. В марте 1942 г. М. Хорти поручил сформировать правительство Миклошу Каллаи, который, прощупывая возможности вывода Венгрии из числа воюющих стран, начал секретные переговоры с британцами и американцами. Весной 1943 г. Каллаи инициировал начало переговоров со словаками, где центральным вопросом стал «антинемецкий разворот» и сближение между двумя странами. Однако, словаков, в первую очередь, интересовало возможность возвращения Кошиц, на что в Будапеште не собирались идти. Неофициально, в Братиславу сообщили, что арбитраж 1938 г. мог быть аннулирован при условии, что Словакия объединилась бы с Венгрией в форме конфедерации.
Будапешт продолжал искать сближения с Братиславой и в начале 1944 г. ему удалось подключить к секретным переговорам словацких военных. Однако, немецкая оккупация Венгрии в марте 1944 г. не позволило выработать ясное соглашение между Будапештом и Братиславой. В то же время, попытка словацких военных захватить власть перевести Словакию на сторону Антигитлеровской коалиции в сентябре-октябре 1944 г. закончилась провалом. Тем не менее, путчисты, установив связь с венгерским правительством Гезы Лакатоша, помогли в конце сентября 1944 г. отправить в Москву венгерскую делегацию для заключения перемирия. Однако, поражение Словацкого национального восстания привело к полной оккупации Словакии войсками Германии. В то же время, в Венгрии, Берлин настоял на передаче власти лояльному националистическому правительству Ференца Салаши. Таким образом, взаимоотношения Словакии и Венгрии в конце 1944 г. перешли под контроль Германии и лишились самостоятельности. С другой стороны, Антигитлеровская коалиция, решив восстановить Чехословакию и ликвидировать независимую Словакию, сняла с повестки дня развитие словацко-венгерских межгосударственных отношений вплоть до 1993 г.
Словацко-венгерские отношения на современном этапе (с 1993 г.)
В 1993 г. с распадом Чехословакии и созданием (второй) Словацкой Республики начался современный этап словацко-венгерских межгосударственных отношений. Первоначально, обе республики начали сотрудничать в рамках Вышеградской группы, с целью быстрой интеграции обоих государств в западноевропейские политические и военные структуры (ЕС и НАТО). Вместе с тем, после достижения этих целей (вступление Венгрии в НАТО в 1999 году, Словакии в НАТО в 2002 году, обеих стран в ЕС в 2004 году) проблема венгерского национального меньшинства в Словакии и проблески венгерского ревизионизма затрудняют бесконфликтное развитие отношений между Братиславой и Будапештом.
Обе страны являются полноправными членами НАТО и Европейского Союза. Они имеют общую границу длиной 676 километров (420 миль). Около 520000[1] венгров, проживает в Словакии (около 9,7 % населения) и около 39266 словаков проживает в Венгрии (около 0,38 % населения)[note 1]. Иногда случались дипломатические конфликты между двумя странами.
Напишите отзыв о статье "Словацко-венгерские отношения"
Примечания
- ↑ Power and the people: a social history of Central European politics, 1945-56. — Manchester University Press, 2005. — P. 146. — ISBN 0-7190-7069-4, 9780719070693.
- ↑ According to [www.nepszamlalas.hu/eng/volumes/06/00/tabeng/1/load01_10_0.html 2001 Hungarian census]
Литература
1. Александр Пеганов. Чехословацкое направление внешней политики Венгриив 1918—1920 годах // Палітычная сфера. 20 (1) 2013. С. 54-75. www.academia.edu/9086913/%D0%A7%D0%B5%D1%85%D0%BE%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%86%D0%BA%D0%BE%D0%B5_%D0%BD%D0%B0%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%B2%D0%BD%D0%B5%D1%88%D0%BD%D0%B5%D0%B9_%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%B8_%D0%92%D0%B5%D0%BD%D0%B3%D1%80%D0%B8%D0%B8_%D0%B2_1918-1920_%D0%B3%D0%B3
2. Пеганов А. О. Становление чехословацкой государственности на территории Словакии и Подкарпатской Руси: влияние спора о границах с Венгрией (1918—1920 гг.)// Працы гістарычнага факультэта БДУ: навук. зб. Вып. 6 / рэдкал.: У. К. Коршук (адк. рэд.) [і інш.].— Мінск: БДУ, 2011. С. 165—173. elib.bsu.by/bitstream/123456789/3010/1/%D0%9F%D0%B5%D0%B3%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2%20%D0%90%D0%9E.pdf
3. Пеганов, А. О. Влияние политики ревизионизма на словацко-венгерские отношения в «год кризиса» (осень 1938 г. — осень 1939 г.) // Вестник БГУ. Серия 3. 2/июль 2012. — Минск: БГУ, 2012. С. 38-43. www.elib.bsu.by/bitstream/123456789/45220/1/peganov.pdf
4. Пеганов А. О. Словацко-венгерские отношение в зеркале германо-советского противостояния в 1939—1941 гг / А. О. Пеганов // Российские и славянские исследования : науч. сб. Вып. 7 / редкол. : А. П. Сальков, О. А. Яновский (отв. редакторы) [и др.]. — Минск : БГУ, 2012. C. 183—191. www.hist.bsu.by/images/stories/files/nauka/izdania/risi/7/Peganov.pdf
5. Мартин Хетеньи. Резюме (на русском) книги «Словацко-венгерское пограничье в 1938—1945» (Martin Hetényi. Slovensko-maďarské pomedzie v rokoch 1938—1945), Нитра: 2008. С. 208—216. www.forumhistoriae.sk/documents/10180/70153/hetenyi_rezume.pdf
5. Сальков А. П. Словацко-венгерский национально-территориальный конфликт и международные отношения в Карпато-Дунайском регионе (март 1939 — май 1945 г.)// Российские и славянские исследования. Выпуск 8, 2013. Минск: БГУ, 2013. С. 68-98. www.rsijournal.net/wp-content/themes/ah/images/%D0%A0%D0%BE%D1%81_%D0%A1%D0%BB%D0%B0%D0%B2_%D0%98c%D1%81%D0%BB_8%D0%B2.pdf
6. Lipták, L. Maďarsko v politike Slovenského štátu v rokoch 1939—1943. S. 1-33 / Historický časopis. Č.1, ročník XV, 1967.
7. Čierna-Lantayová, Dagmar. Tradícia a dejiny.Vybrané otázky zo slovensko-maďarských a slovensko-ruských vzťahov (1934—1949). Bratislava: TYPOSET, 2009. — 271 s. forumhistoriae.sk/documents/10180/70867/lantayova.pdf
См. также
Ссылки
- [www.mfa.gov.hu/kulkepviselet/SK/HU Венгерское посольство в Братиславе]
- [www.budapest.mfa.sk/App/WCM/ZU/BudapestZU/main.nsf?Open Словацкое посольство в Будапеште]
Отрывок, характеризующий Словацко-венгерские отношения
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
