Слёзкин, Николай Алексеевич

Николай Алексеевич Слёзкин
Дата рождения:	22 ноября 1905(1905-11-22)
Место рождения:	село Ново-Никольское Чернский уезд
Дата смерти:	16 декабря 1991(1991-12-16) (86 лет)
Место смерти:	Москва
Научная сфера:	механика жидкости и газа, баллистика
Место работы:	МГУ, ВВИАА имени Ф.Э. Дзержинского
Альма-матер:	МГУ
Научный руководитель:	А.И. Некрасов
Награды и премии:

Слёзкин, Николай Алексеевич (22 ноября 1905 года, село Ново-Никольское Чернский уезд — 16 декабря 1991 года, Москва) — советский учёный в области механики; педагог.

Биография

Родился в семье псаломщика, учителя в школе. В 1917 году потерял мать, а в 1919 году — отца, и с этого года воспитывался в детском доме в г. Новосиль Орловской области. В 1924—1926 годах работал в Новосиле, был библиотекарем, занимался канцелярской работой.

В 1926 году Н. А. Слёзкин поступил на физико-математический факультет Московского университета. Одновременно он поступил в Межевой институт, но уже на первом году обучения сделал окончательный выбор в пользу МГУ.

В 1930 году окончил университет по специальности «аэрогидромеханика», с 1930 по 1933 год преподавал в аспирантуре Института математики и механики МГУ (1930—1933, первый набор аспирантов), работал под руководством А. И. Некрасова. В 1933 году защитил кандидатскую диссертацию «Движение жидкости в конусе».

С 1 апреля 1931 года по февраль 1934 года Н. А. Слёзкин работал ассистентом по теоретической механике в Московском авиационном институте и одновременно на механико-математическом факультете МГУ сначала ассистентом по механике, а с сентября 1933 года — доцентом.

В 1935—1940 годы Слёзкин принимал участие в работе общетеоретического семинара ЦАГИ, которым в те годы руководил С. А. Чаплыгин. В ноябре 1937 года защитил диссертацию на учёную степень доктора физико-математических наук «О движении тел под действием сил в вязкой жидкости». В сентябре 1938 года Н. А. Слёзкин был назначен начальником кафедры теоретической механики Военно-артиллерийской академии (ныне — Военная академия РВСН им. Петра Великого), и в этой должности он проработал 19 лет — до 1 сентября 1957 года. В Московском Университете работал в это время по совместительству, но в сентябре 1957 года прошёл по конкурсу на должность штатного профессора кафедры гидродинамики механико-математического факультета МГУ; в 1958—1962 годах был деканом этого факультета. Был одним из создателей Института механики МГУ (1959).

Вошёл в Первоначальный состав Национального комитета СССР по теоретической и прикладной механике (1956)

Н. А. Слёзкин несколько лет сотрудничал в редакции Большой Советской Энциклопедии, где напечатал ряд статей по механике. Являлся членом бюро секции истории механики Советского национального объединения истории и философии естествознания и техники при АН СССР, много лет был членом и председателем экспертной комиссии ВАК.

Н. А. Слёзкин опубликовал 92 научных работы, среди них известный учебник «Динамика вязкой несжимаемой жидкости» (1955), «Лекции по молекулярной гидродинамике» (1981), «Лекции по гидромеханике» (1984), монография «Платформы на воздушной подушке» (1988, совм. с Н. Р. Сибгатуллиным и Э. А. Сорокиным). В 1947 году под его редакцией был издан перевод фундаментальной монографии «Гидродинамика» Г. Ламба.

Оригинальные научные исследования Н. А. Слёзкина посвящены различным вопросам гидроаэромеханики: плоским задачам гидроаэромеханики, движению вязкой жидкости, газовой динамике, теории волн, теории фильтрации, теории пограничного слоя, жидкой и газовой смазке, кинетической теории газов и жидкостей, вопросам артиллерийской техники. Решение задачи о движении вязкой жидкости в конусе и между конусами, первый и, по-видимому, единственный пример итерационного решения полных уравнений Навье — Стокса в рядах с доказательством сходимости. Ряд работ был посвящён вопросам истории науки: «Научное наследие Н. Е. Жуковского» (1949), «Развитие гидромеханики в Московском университете» (1967), «Ф. Энгельс и современная механика» (1973)

Член ВКП(б) с июля 1940 г. (принят в партию политотделом Артиллерийской академии).

В 1966 году Н. А. Слёзкин удостоен почётного звания Заслуженный деятель науки и техники РСФСР.

Подготовил около 40 кандидатов и 10 докторов наук.

Похоронен на Донском кладбище.

Награды

• Орден Трудового Красного Знамени за подготовку артиллерийских кадров (1944)
• Орден «Знак Почёта» (1953, 1961, 1976 гг.)

Ссылки

• Богданов А. Н. [getmedia.msu.ru/newspaper/newspaper/4156/all/istoriya.htm К 100-летию Н. А. Слёзкина (1905–1991 гг.)] // Московский университет : газета. — 2006. — № 7 (4156).
• [www.math.msu.ru/slezkinna Деканы механико-математического факультета. Н. А. Слёзкин]
• Николай Алексеевич Слёзкин (1905—1991). Материалы к биографии. Под редакцией академика РАН Г. Г. Чёрного. Издательство Московского университета. 2009. 160 c.

Отрывок, характеризующий Слёзкин, Николай Алексеевич

– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.