Спарре, Аксель

Аксель Спарре
швед. Axel Sparre
Имя при рождении:	Axel Axelsson Sparre
Место рождения:	Висбю, Швеция
Место смерти:	имение Бручинд, уезд Ворднес, лен Эстеръётланд
Происхождение:	граф

А́ксель А́ксельссон Спа́рре (швед. Axel Axelsson Sparre; 9 января 1652, Висбю — 31 мая 1728, имение Бручинд, уезд Ворднес, лен Эстеръётланд) — шведский граф (1720 год), фельдмаршал (1721 год), живописец, сподвижник Карла XII и участник Великой Северной войны.

Биография

Сын Акселя Карлссона Спарре (швед.), губернатора (ландсхёвдинга) Готланда (1650—1654) и Эстеръётланда (1654—1655), от его первого брака с Маргаретой Оксеншерна.

В 1661 году Спарре стал студентом Упсальского университета. В 1671 году был зачислен в лейб-гвардию, а уже в следующем году 20-летний Аксель поступил на голландскую военную службу. Принимал участие в голландской войне (1672—1675), в частности, участвовал в сражении под Сенефом (1674 год).

В том же году был отозван в шведскую армию и назначен капитаном пехотного полка фельдмаршала Хенрика Горна в Штаде. Участвовал в датско-шведской войне за Сконе (1676—1679 годы). После капитуляции Штаде (1676) он отправился через Лифляндию в город Или, оттуда по льду в Стокгольм и далее в армию в Сконе, там он поступил на службу капитаном лейб-гвардии и участвовал в битве под Ландскруной. В 1676 году стал подполковником Нерке-Вермландского полка и участвовал в обороне Бохуслена. Имея вспыльчивый характер, Спарре в 1684 году был осужден на тюремное заключение за то, что обнажил шпагу против командира своего полка полковника Ребиндера.

Будучи преданным кронпринцу Карлу, Аксель Спарре содействовал принятию риксдагом в 1697 году решения о досрочном признании молодого наследника престола совершеннолетним и провозглашении его королём Карлом XII. В 1699 году Спарре получил звание полковника и был назначен командиром Вермландского полка, с которым он присоединился к армии Карла XII в Лифляндии в декабре 1700 года сразу после битвы под Нарвой (1700). Участвовал в походах Карла XII на протяжении последующих лет. Отличился в сражении на Западной Двине (1701) и в битве при Клишове (1702), а также в многочисленных перестрелках. В 1705 году он получил звание генерал-майора и внес большой вклад в победу при Фрауштадте в следующем году. Спарре проявил себя смелым воином. Начиная свой поход в Россию, Карл XII был настолько уверен в победе, что обещал Акселю Спарре должность московского губернатора.

В битве под Полтавой (1709 год) Спарре с редкой храбростью командовал одной из четырёх колонн пехоты, которые атаковали русские редуты. В дальнейшем он безуспешно пытался спасти пехотные части генерала Росса от окружения и уничтожения. После поражения шведов в Полтавской битве генерал-майор Спарре сопровождал короля с небольшим отрядом от Переволочной на Днепре до Османской империи.

Там в 1710 году он получил звание генерал-лейтенанта. Спарре участвовал в кровопролитном столкновении отряда короля с турками в Бендерах в феврале 1713 года, после чего несколько дней находился с Карлом XII в турецком плену.

Перед тем как покинуть шведский лагерь под Бендерами Карл XII передал Акселю Спарре все полномочия по освобождению шведских пленных и последующее командование оставшимися шведскими воинами, которых оставалось чуть более 1000 человек. Это оказалось довольно сложной задачей — обеспечить снабжение продовольствием такого большого отряда и, в конечном итоге, вывести его из турецких владений. Кроме того, на плечи Акселя Спарре легла забота о польском ставленнике Карла XII Станиславе Лещинском, который прибыл в шведский лагерь спустя несколько недель после кровавого столкновения шведов с турками, причем Спарре часто получал средства в заем под свои личные гарантии.

В конце 1713 года Аксель Спарре получил звание генерала от инфантерии. В сентябре 1714 года во главе отряда, состоявшего из пяти небольших пехотных частей, он начал свой долгий путь из Бендер в Швецию через Венгрию и Германию. В феврале 1715 года, достигнув ганноверского границы, Аксель Спарре передал командование над своими частями генералу Карлу-Густаву Хорду. Он получил разрешение короля на лечение своей подагры, направился к теплой купальне в городе Аахен и был аккредитован как чрезвычайный и уполномоченный посланник в ландграфство Гессен-Кассель.

В 1717 году уехал с особым поручением к королю Станиславу Лещинскому в Цвайбрюкен, оставаясь у него в качестве личного гостя и вернулся домой только в 1719 году.

Спарре был сторонником гессенского дома и после возвращения на родину поддержал мужа королевы Ульрики Элеоноры Фридриха Гессенского, который сменил её на шведском троне, приняв имя Фредерика I. Вскоре после этого Спарре был возведен в графское достоинство (1720 год), а в 1721 году он стал фельдмаршалом. В этом же году Аксель женился на Анне Марии Фалькенберг аф Болбю.

Аксель Спарре умер 31 мая 1728 года, не оставив наследников.

Спарре был довольно талантливым портретистом, хотя и не имел соответствующего образования. В частности, его кисти принадлежат два портрета Карла XII. Первый из них был написан в Бауске в 1701 году и в настоящее время хранится в Шведском государственном историческом музее. Второй, написанный в 1712 году в Бендерах, входит в коллекцию Грипсхольмской художественной галереи.

Отрывок, характеризующий Спарре, Аксель

– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.