Список Героев Социалистического Труда (Новомосковск)
Поделись знанием:
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
В списке в алфавитном порядке представлены все 27[сн 1] Героев Социалистического Труда и один полный кавалер ордена Трудовой Славы, родившиеся, проживавшие продолжительное время[сн 2] или похороненные на территории современного города Новомосковска и Новомосковского района.
Серым цветом в таблицах выделены Герои, удостоенные звания посмертно.
Содержание
Герои Социалистического Труда
| № | Фото | Фамилия Имя Отчество | Годы жизни | Деятельность | Год награждения |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 
|
Бабакин Устин Иосипович | род. 11.1.1930 | Шахтёр. | 1966 |
| 2 |
|
Бартенев Данил Михайлович | Строитель, бригадир комплексной бригады (затем отделочников) СУ-2 треста «Сталиногорскхимуглестрой», участник Великой Отечественной войны. | 1958 | |
| 3 |
|
Бережной Алексей Денисович | 1906[сн 3]—1969[сн 4] | Директор ремонтно-механического завода Новомосковского химкомбината, один из первых строителей Бобриковского (Сталиногорского) химкомбината. | 1966 |
| 4 |
|
Гончар Евсей Петрович | Заслуженный строитель РСФСР. | ||
| 5 |
|
Гринюк Александр Максимович | Начальник цеха ДМТ НАК «Азот», участник Великой Отечественной войны[1] | 1983 | |
| 6 |
|
Елсукова Екатерина Иосифовна | род. 30.11.1923 | Агроном, директор колхозов «Ударник» и «Объединение» в 1950-60-х годах, кавалер золотой медали ВДНХ и трёх орденов Красного Знамени. | |
| 7 |
|
Дрёмов Иван Фёдорович | |||
| 8 |
|
Клягин Михаил Сергеевич | род. 14.8.1929 | Строитель, сотрудник Новомосковского СУ треста «Союзпроммонтаж». | |
| 9 |
|
Кочетова Нина Тимофеевна | |||
| 10 |
|
Кривич Виктор Григорьевич | 18.4.1907 — 1989[сн 4] | ||
| 11 |
|
Кузнецов Василий Семёнович | род. 1927[сн 3] | Шахтёр. | |
| 12 |
|
Лебедков Андрей Дмитриевич | Директор Ангренского угольного разреза (1951—1970), почётный гражданин города Ангрена. | ||
| 13 |
|
Лебедь Фёдор Петрович | |||
| 14 |
|
Мелихов Николай Филиппович | род. 16.5.1928 | Шахтёр, полный кавалер медали «Шахтёрская слава». Почётный шахтер и Почётный гражданин города Кимовска. | |
| 15 |
|
Морженков Владимир Павлович | 28.8.1927 — 2005[сн 4] | Аппаратчик новомосковского «Оргсинтеза». | 1971 |
| 16 |
|
Мужичков Александр Иванович | 5.12.1912 — 1994[сн 4] | Заслуженный строитель Российской Федерации[1], почётный гражданин Новомосковска, в течение 25 лет работал управляющим трестом «Новомосковскхимстрой»[2]. | 1980 |
| 17 |
|
Парамонов Иван Васильевич | 1893[сн 3]—1980[сн 4] | Управляющий трестом «Сталиногорскшахтстрой» (1940—1941), «Мосшахтострой» (1944—1950)[1] | 1948 |
| 18 |
|
Перелыгин Иван Антонович | Начальник горного цеха шахты № 32 Ширино-Сокольнической. | 1948 | |
| 19 |
|
Портнов Юрий Алексеевич | 6.5.1920-10.9.2012 | Начальник шахт № 26 и № 1 «Северная» треста «Новомосковскуголь» | 1971 |
| 20 |
|
Потапенко Геннадий Дмитриевич | Начальник производственного объединения «Новомосковскуголь», лауреат Государственной премии СССР в области науки и техники (1969) | 1981 | |
| 21 |
|
Семёнова Нина Григорьевна | Старший аппаратчик НАК «Азот» | 1981 | |
| 22 |
|
Сергиенко Павел Николаевич | Начальник участка шахты 1-я Каменецкая | ||
| 23 |
|
Стародубцев Василий Александрович | 25.12.1931—30.12.2011 | Глава администрации Тульской области (1997—2005). Работал на шахте № 36 треста «Сталиногорскуголь» (1955—1964), затем — председателем колхоза им. Ленина Новомосковского района (1964—1997) | 1976 |
| 24 |
|
Субботин Александр Александрович | Начальник комбината «Сталиногорскуголь», затем — начальник комбината «Тулауголь» | ||
| 25 |
|
Тихонова Роза Тихоновна | 2.11.1931—2001[сн 4] | Старший аппаратчик НАК «Азот», депутат Верховного Совета СССР 8-го созыва (1970—1974), Почётный гражданин города Новомосковска[1]. | 1983 |
| 26 |
|
Хрущевский Михаил Михайлович | Начальник строительного управления № 5 треста «Мосшахтострой» Главцентрошахтостроя | 1957 | |
| 27 |
|
Чебукин Павел Васильевич | Председатель колхоза «Красный богатырь» |
Полные кавалеры ордена Трудовой Славы
| № п/п |
Фото | Фамилия Имя Отчество |
Годы жизни | Деятельность | Дата награждения и номер ордена | ||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 3 степень | 2 степень | 1 степень | |||||
| 1 |   
|
Трухан Иван Романович | Оператор цеха ацетилена, аппаратчик ОАО НАК «Азот» | 1975 | 1986 | ||
См. также
- Список Героев Советского Союза и Российской Федерации (Новомосковск)
- Почётные граждане города Новомосковска
Напишите отзыв о статье "Список Героев Социалистического Труда (Новомосковск)"
Примечания
- ↑ Список составлен и выверен на основании источников, представленных в статье.
- ↑ Если в источниках явно сделан вывод о принадлежности к списку на основании этого критерия.
- ↑ 1 2 3 Не найдено источников о точной дате рождения.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Не найдено источников о точной дате смерти.
- ↑ 1 2 3 4 [www.nmosk.ru/city/social-sphere/list-of-memorial-plaque/ Список мемориальных досок, расположенных на территории муниципального образования город Новомосковск]. Официальный сайт муниципального образования г.Новомосковск. Проверено 23 января 2014.
- ↑ [www.tnews.tula.net/news/society/5_dekabrya_den_v_istorii/?month=03&year=2014&bxajaxid= 5 декабря - день в истории]. Тульские известия (5 декабря 2012). Проверено 21 января 2015.
Ссылки
- [kprf.ru/actions/84441.html Тульская область: Годовщина Великого Октября в Новомосковске - открытие Аллеи Трудовой Славы и митинг у памятника В.И.Ленину]. Пресс-служба Тульского обкома КПРФ (10 ноября 2010). Проверено 25 декабря 2010. [www.webcitation.org/66YkcBNNv Архивировано из первоисточника 31 марта 2012].
- [www.nmosk.ru/index.php?id=4481&option=com_content&task=view «Золотой» фонд ОАО НАК «Азот»] (Проверено 4 мая 2009)
Видеоматериалы
- [www.nmosk-tv.ru/folder21/folder20/88557/ В Новомосковске появилась аллея Героев.] Телерадиокомпания Новомосковск. 09.11.2010.
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Список Героев Социалистического Труда (Новомосковск)
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
