Список нефтяников — Героев Социалистического Труда
Поделись знанием:
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.
Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
В настоящем списке представлены в алфавитном порядке нефтяники, удостоенные почётного звания Герой Социалистического Труда.
Список содержит информацию о годах жизни, роде деятельности нефтяника и годе присвоения почётного звания.
Герои Социалистического Труда
| № | Фамилия, Имя Отчество | Годы жизни | Деятельность | Год награждения |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Абасов, Курбан Абас Кули оглы | 1926—1994 | Начальник участка конторы бурения № 1 НПУ «Гюргяннефть» Миннефтепрома АзССР. | 1959 |
| 2 | Абдрахманов, Уликпан | род. 1922 | Оператор по добыче нефти и газа НГДУ «Кульсарынефть» объединения «Эмбанефть». | 1971 |
| 3 | Аблаев, Николай Степанович | род. 1942 | Буровой мастер Нефтегорского УБР объединения «Куйбышевнефть». | 1985 |
| 4 | Авдошин, Алексей Герасимович | 1915—1991 | Буровой мастер конторы бурения № 1 треста «Оренбургнефтегазразведка» объединения «Оренбургнефть». | 1959 |
| 5 | Ага Дадаш, Кербалай оглы | 1926—1989 | Буровой мастер конторы бурения № 3 треста «Апшеронбурнефть» Миннефтепрома АзССР. | 1966 |
| 6 | Агафонов, Вениамин Максимович | род. 1930 | Бурильщик конторы бурения № 1 треста «Первомайбурнефть» объединения «Куйбышевнефть». | 1966 |
| 7 | Азанов, Геральд Васильевич | род. 1935 | Буровой мастер Осинского УБР объединения «Пермнефть». | 1971 |
| 8 | Азизов, Гусейн Азизович | род. 1931 | Буровой мастер конторы разведочного бурения № 3 треста «Дагнефтеразведка» объединения «Дагнефть». | 1966 |
| 9 | Алиев, Гюль Бала оглы | 1879—1971 | Мастер по сложным работам конторы капитального ремонта скважин треста «Сталиннефть» объединения «Азнефть». | 1948 |
| 10 | Аллабердыев, Байрам | 1916—1978 | Бурильщик Небит-Дагского УБР объединения «Туркменнефть». | 1971 |
| 11 | Аллаяров, Ричард Хайруллович | 1927—1988 | Буровой мастер конторы бурения № 2 треста «Туймазабурнефть» Башкирского СНХ. | 1959 |
| 12 | Аманов, Акиф Мами оглы | род. 1942 | Буровой мастер Али-Байрамлинского УБР объединения «Азнефть». | 1980 |
| 13 | Амиров, Гараш Ибрагим оглы | 1926—1973 | Буровой мастер треста «Ширванбурнефть» объединения «Азнефть» СНХ АзССР. | 1963 |
| 14 | Андрущенко, Алексей Федорович | род. 1909 | Мастер по сложным работам конторы бурения Ухтинского нефтекомбината. | 1966 |
| 15 | Антипкин, Владимир Алексеевич | 1929—2005 | Мастер по добыче нефти НПУ «Чернушканефть» объединения «Пермнефть». | 1966 |
| 16 | Антропов, Петр Яковлевич | 1905—1979 | Министр геологии и охраны недр СССР. | 1954 |
| 17 | Апряткин, Семен Семенович | 1911—1977 | Начальник объединения «Грознефть». | 1948 |
| 18 | Арестов, Анатолий Васильевич | род. 1922 | Мастер подземного ремонта скважин НГДУ «Иркеннефть» объединения «Татнефть». | 1971 |
| 19 | Ахметгареев, Акмалетдин Зиганович | 1932—2002 | Буровой мастер Нефтекамского УБР объединения «Башнефть». | 1971 |
| 20 | Аюпов, Рафгетдин Талипович | 1914—1991 | Машинист нефтеперекачивающей станции «Субханкулово» Урало-Сибирского НПУ Главнефтеснаба РСФСР. | 1966 |
| 21 | Баба-Заде, Баба Курбан Кули оглы | 1911—1962 | Главный геолог треста «Азизбековнефть» Азнефтекомбината. | 1944 |
| 22 | Бабуков, Владимир Георгиевич | 1916—2004 | Главный инженер НГДУ «Старогрознефть» объединения «Грознефть». | 1971 |
| 23 | Багманов, Гарай Маулетбаевич | 1923—1996 | Бригадир вышкомонтажников треста «Татбурнефть» объединения «Татнефть». | 1966 |
| 24 | Байбаков, Николай Константинович | 1911—2008 | Заместитель председателя Совета Министров СССР, председатель Госплана СССР. | 1981 |
| 25 | Байрамов, Муса Худа Керим оглы | род. 1901 | Заведующий нефтепромыслом № 8 НПУ «Лениннефть» Миннефтепрома АзССР. | 1959 |
| 26 | Бальзамов, Михаил Иванович | 1909—1960 | Главный геолог треста «Краснодарнефтеразведка». | 1948 |
| 27 | Бахтияров, Равиль Кутдусович | 1926—2001 | Электросварщик строительно-монтажного управления № 74 треста «Нефтепроводмонтаж», Башкирская АССР. | 1967 |
| 28 | Безденежный, Федор Ильич | 1926—2001 | Оператор подземного ремонта скважин НГДУ «Арланнефть» объединения «Башнефть». | 1971 |
| 29 | Беляев, Иван Кузьмич | Буровой мастер конторы бурения № 2 треста «Укрнефтеразведка» Харьковского СНХ. | 1959 | |
| 30 | Бойко, Николай Иванович | 1931—1987 | Буровой мастер конторы бурения Коробковского НПУ объединения «Нижневолскнефть». | 1966 |
| 31 | Боков, Алексей Сергеевич | род. 1922 | Оператор по добыче нефти и газа НГДУ «Первомайнефть» объединения «Куйбышевнефть». | 1971 |
| 32 | Булгаков, Ришад Тимиргалиевич | 1931—1989 | Главный инженер объединения «Татнефть». | 1976 |
| 33 | Вагапов, Ядкар Сахапович | род. 1929 | Вышкомонтажник Шаимской конторы разведочного бурения треста «Тюменнефтегазразведка» Главтюменнефтегаза. | 1971 |
| 34 | Валиев, Курбан Агапович | 1906—1980 | Мастер по добыче нефти нефтепромысла № 3 НПУ «Альметьевнефть» Татарского СНХ. | 1959 |
| 35 | Валиханов, Агзам Валиханович | 1927—2006 | Начальник объдинения «Татнефть». | 1971 |
| 36 | Васильев, Андрей Ефремович | 1907—1975 | Буровой мастер конторы бурения треста буровых работ № 2 Куйбышевского СНХ. | 1959 |
| 37 | Вахитов, Акмал Гильфанович | 1900—1957 | Мастер подземного ремонта скважин треста «Ишимбайнефть». | 1948 |
| 38 | Вахоркин, Сергей Семенович | 1909—2011 | Оператор по добыче нефти промысла № 2 НПУ «Ставропольнефть» Куйбышевского СНХ. | 1959 |
| 39 | Везиров, Сулейман Азад оглы | 1910—1973 | Начальник Азнефтекомбината. | 1944 |
| 40 | Вильданов, Тимирбулат Миниханович | 1928—2005 | Буровой мастер Уфимского УБР объединения «Башнефть». | 1976 |
| 41 | Виноградов, Владимир Николаевич | 1923—2003 | Ректор Московского института нефтехимической и газовой промышленности им. И. М. Губкина. | 1983 |
| 42 | Воротников, Борис Васильевич | род. 1928 | Буровой мастер конторы разведочного бурения № 2 объединения «Сахалиннефть». | 1971 |
| 43 | Гаврилин, Валентин Михайлович | 1928—1965 | Буровой мастер Фроловской конторы разведочного бурения треста «Сталинграднефтеразведка». | 1959 |
| 44 | Гайфуллин, Миниахмет Зиннатович | 1914—2002 | Буровой мастер конторы бурения НПУ «Ишимбайнефть» Башкирского СНХ. | 1959 |
| 45 | Галеев, Шакир Галеевич | 1919—1988 | Старший машинист компрессорного цеха № 1 Миннибаевского газоперерабатывающего завода Мингазпрома СССР. | 1971 |
| 46 | Гамбаров, Мамед Муталлим оглы | 1926—1995 | Буровой мастер объединения «Каспморнефть». | 1974 |
| 47 | Гарипов, Асгат Гарипович | 1925—2001 | Оператор по добыче нефти и газа НГДУ «Актюбанефть» объединения «Татнефть». | 1971 |
| 48 | Гатауллин, Самат Самигуллович | род. 1929 | Мастер по подземному ремонту скважин НГДУ «Альметьевскнефть» объединения «Татнефть». | 1981 |
| 49 | Геогчаев, Мелик Абас оглы | 1903—1966 | Буровой мастер конторы бурения № 1 треста «Азморнефтеразведка» Миннефтепрома АзССР. | 1959 |
| 50 | Гимазов, Мугалим Минязович | 1919—1982 | Буровой мастер конторы бурения № 4 треста «Татбурнефть» Татарского СНХ. | 1959 |
| 51 | Гиниятуллина, Альфиза Муллахматовна | род. 1936 | Оператор по добыче нефти и газа НГДУ «Краснохолмскнефть» объединения «Башнефть». | 1982 |
| 52 | Голубов, Николай Федорович | род. 1936 | Буровой мастер Волгоградского УБР объединения «Нижневолжскнефть». | 1981 |
| 53 | Гринь, Михаил Петрович | 1924—2003 | Буровой мастер конторы бурения № 3 треста «Альметьевбурнефть» Татарского СНХ. | 1959 |
| 54 | Губайдуллин, Ахат Шарифуллович | 1918—1991 | Буровой мастер Альметьевской конторы разведочного бурения треста «Татнефтеразведка» Татарского СНХ. | 1959 |
| 55 | Гусейнов, Исрафил Сами оглы | 1931—1986 | Буровой мастер морского УБР «Нефтяные камни» объединения «Каспморнефть». | 1977 |
| 56 | Дадашев, Шейхали Алескерович | 1913—1995 | Начальник объединения «Туркменнефть». | 1965 |
| 57 | Дерьякулиев, Нуриходжа | род. 1926 | Бурильщик конторы бурения № 1 треста «Туркменнефть». | 1965 |
| 58 | Джалгаспаев, Смагул | род. 1925 | Оператор по добыче нефти и газа НГДУ «Узеньнефть» объединения «Мангышлакнефть». | 1974 |
| 59 | Джафаров, Акиф Аллахьяр оглы | 1930—1992 | Мастер НПУ «Гюргяннефть» АзССР. | 1960 |
| 60 | Динков, Василий Александрович | 1924—2001 | Министр газовой промышленности СССР. | 1984 |
| 61 | Дородницын, Анатолий Алексеевич | 1910—1994 | Академик, директор Вычислительного центра АН СССР. | 1970 |
| 62 | Драцкий, Николай Григорьевич | 1930—1982 | Буровой мастер конторы бурения № 1 треста «Альметьевбурнефть» объединения «Татнефть». | 1966 |
| 63 | Дуборенко, Николай Маркович | Машинист управления механизированных работ № 1 треста «Нижневартовскнефтестрой» Главтюменнефтегаза. | 1981 | |
| 64 | Дунямалиев, Ахмед Исмаил-оглы | 1926—1992 | Буровой мастер конторы бурения № 2 треста «Азморнефтеразведка» объединения «Каспморнефть». | 1971 |
| 65 | Ерёмин, Александр Павлович | род. 1941 | Буровой мастер Узеньского УБР объединения «Мангышлакнефть». | 1981 |
| 66 | Жарский, Орест Иванович | род. 1927 | Начальник буровой Долинского УБР объединения «Укрнефть». | 1976 |
| 67 | Жеглов, Петр Иванович | род. 1929 | Мастер по сложным работам УБР «Речицабурнефть» объединения «Беларуснефть». | 1971 |
| 68 | Жихарев, Иван Егорович | 1929—1998 | Буровой мастер геолого-поисковой конторы объединения «Саратовнефтегаз». | 1971 |
| 69 | Жумажанов, Нажмиден Уакпаевич | 1926—2005 | Буровой мастер Сургутской нефтеразведочной экспедиции Главтюменнефтегаза. | 1975 |
| 70 | Зайнагов, Зямиль Сираевич | род. 1926 | Машинист нефтеперекачивающей станции «Ромашкино» Северо-Западного НПУ Главнефтеснаба РСФСР. | 1966 |
| 71 | Зинабатдинов, Дилявер | Бригадир механизированной изоляционно-укладочной колонны СУ № 3 треста «Средазнефтегазстрой». | 1974 | |
| 72 | Зиненко, Павел Маркович | род. 1924 | Буровой мастер Долинской конторы бурения объединения «Укрзападнефтегаз». | 1966 |
| 73 | Ибрагимов, Исмаил Али оглы | род. 1915 | Ректор Азербайджанского института нефти и химии им. М. Азизбекова. | 1986 |
| 74 | Иващенко, Виктор Иванович | род. 1930 | Старший буровой мастер Камышинского УБР объединения «Нижневолжскнефть». | 1971 |
| 75 | Исмайлов, Рустам Гаджи Али оглы | 1909—1972 | Начальник объединения «Азнефтезаводы». | 1948 |
| 76 | Исянгулов, Авзалетдин Гизятуллович | род. 1928 | Начальник Нижневартовского УБР № 2 Главтюменнефтегаза. | 1974 |
| 77 | Ихин, Каюм Гимазетдинович | род. 1931 | Бригадир вышкомонтажников конторы бурения № 3 треста «Туймазабурнефть» объединения «Башнефть». | 1966 |
| 78 | Ишанов, Иван Васильевич | Буровой мастер Коробковской конторы разведочного бурения треста «Сталинграднефтегазразведка» Сталинградского СНХ. | 1959 | |
| 79 | Каверочкин, Михаил Павлович | 1904—1957 | Буровой мастер конторы бурения № 2 НПУ «Гюргяннефть» Миннефтепрома АзССР. | 1959 |
| 80 | Кадыров, Турегали | род. 1930 | Буровой мастер Узеньской нефтеразведочной экспедиции объединения «Казахстаннефть». | 1966 |
| 81 | Калиничук, Василий Григорьевич | род. 1937 | Буровой мастер Стрежевского УБР объединения «Томскнефть». | 1975 |
| 82 | Капустян, Иван Петрович | Буровой мастер Ивано-Франковского УБР объединения «Укрнефть». | 1986 | |
| 83 | Катасонов, Андрей Дмитриевич | род. 1913 | Мастер по сложным работам Карабулакской конторы разведочного бурения объединения «Грознефть». | 1966 |
| 84 | Керимов, Юсиф Ханкиши оглы | 1925—1994 | Буровой мастер конторы бурения № 1 НПУ «Гюргяннефть» Миннефтепрома Азербайджанской ССР. | 1959 |
| 85 | Кобышев, Федор Кириллович | род. 1929 | Буровой мастер Песчано-Уметской конторы бурения Саратовского СНХ. | 1959 |
| 86 | Коваль, Нестер Антонович | 1909—1994 | Бурильщик конторы бурения НПУ «Чапаевскнефть» Куйбышевского СНХ. | 1959 |
| 87 | Козловский, Евгений Александрович | род. 1929 | Заведующий кафедрой Московской государственной геологоразведочной академии. | 1991 |
| 88 | Колесников, Фёдор Львович | род. 1907 | Мастер НПУ «Малгобекнефть» Чечено-Ингушской АССР. | 1960 |
| 89 | Коршунова, Зоя Павловна | род. 1932 | Бригадир-овощевод совхоза им. Цюрупы УРС объединения «Башнефть». | 1973 |
| 90 | Косиков, Пётр Макеевич | Рабочий-футеровщик завода Иркутского СНХ. | 1959 | |
| 91 | Косыгин, Юрий Александрович | 1911—1994 | Академик АН СССР. | 1981 |
| 92 | Кремс, Андрей Яковлевич | 1899—1975 | Доктор геолого-минералогических наук, руководитель территориальной геологической службы в Коми АССР. | 1969 |
| 93 | Кропачев, Михаил Яковлевич | 1902—1969 | Буровой мастер Полазненской конторы турбинного бурения Полазненского НПУ Пермского СНХ. | 1959 |
| 94 | Кувыкин, Степан Иванович | 1903—1974 | Начальник объединения «Башнефть». | 1948 |
| 95 | Куприянов, Иван Дмитриевич | 1910—1961 | Буровой мастер треста «Туймазанефть» объединения «Башнефть». | 1948 |
| 96 | Ладыгин, Виктор Иванович | Машинист СМУ-5 треста «Коминефтестрой». | 1957 | |
| 97 | Леванов, Владимир Алексеевич | род. 1928 | Мастер по сложным работам Альметьевского УБР объединения «Татнефть». | 1971 |
| 98 | Левин, Геннадий Михайлович | род. 1938 | Буровой мастер Мегионской конторы бурения треста «Сургутбурнефть» Главтюменнефтегаза. | 1971 |
| 99 | Левшин, Александр Иванович | род. 1932 | Буровой мастер конторы глубокого бурения № 1 НПУ «Малгобекнефть» Чечено-Ингушской АССР. | 1965 |
| 100 | Лемаев, Николай Васильевич | 1929—2000 | Генеральный директор Нижнекамского производственного объединения «Нижнекамскнефтехим». | 1980 |
| 101 | Лисов, Иван Игнатьевич | 1923—1975 | Начальник Оренбургского УБР объединения «Оренбургнефть». | 1971 |
| 102 | Лихачев, Генрих Алексеевич | 1931—1984 | Буровой мастер конторы разведочного бурения треста «Печорнефтеразведка» СНХ Коми АССР. | 1959 |
| 103 | Лологаев, Ахмет Бибертович | 1924-2010 | Оператор по добыче нефти и газа НГДУ «Малгобекнефть» объединения «Грознефть». | 1971 |
| 104 | Мазур, Иван Прохорович | 1924—2009 | Старший буровой мастер Ахтырского УБР объединения «Укрнефть». | 1971 |
| 105 | Малыгин, Семен Лукич | род. 1925 | Буровой мастер Мегионской нефтеразведочной экспедиции. | 1971 |
| 106 | Мальцев, Николай Алексеевич | 1928—2001 | Начальник объединения «Пермнефть». | 1971 |
| 107 | Мамедов, Бахтияр Мамед Рза оглы | 1925—1989 | Начальник НПУ «Гюргяннефть» Миннефтепрома АзССР. | 1959 |
| 108 | Марданшина, Ляйла Ханиповна | род. 1927 | Оператор промысла № 5 НПУ «Туймазанефть» Башкирского СНХ. | 1959 |
| 109 | Марещенков, Петр Григорьевич | род. 1935 | Буровой мастер конторы бурения № 1 объединения «Сахалиннефть». | 1966 |
| 110 | Махутов, Абилгазим | Бурильщик нефтеразведки «Буранкуль» Кульсаринской конторы разведочного бурения Гурьевского СНХ. | 1959 | |
| 111 | Медведев, Александр Григорьевич | род. 1919 | Начальник НПУ «Челекеннефть» объединения «Туркменнефть». | 1966 |
| 112 | Миллионщиков, Михаил Дмитриевич | 1913—1973 | Академик АН СССР. | 1967 |
| 113 | Миндубаев, Семигула Шагиевич | 1896—???? | Мастер подземного ремонта скважин треста «Октябрьнефть» объединения «Грознефть». | 1948 |
| 114 | Минекаев, Масгут Габдрахманович | род. 1930 | Начальник установки цеха переработки газа Миннибаевского ГПЗ. | 1973 |
| 115 | Мирза, Баба Абталыб оглы | Старший оператор Ново-Бакинского нефтеперерабатывающего завода Миннефтепрома Азербайджанской ССР. | 1959 | |
| 116 | Михайлов, Дмитрий Иванович | род. 1919 | Буровой мастер конторы бурения № 1 треста «Туймазабурнефть» объединения «Башнефть». | 1956 |
| 117 | Михайлов, Николай Иванович | Бригадир бригады по ремонту газовых скважин Стрыйского укрупненного газопромысла Станиславского СНХ. | 1959 | |
| 118 | Моисеев, Илья Иванович | 1926—1996 | Директор конторы бурения № 2 Заволжского геологического треста объединения «Саратовнефтегаз». | 1966 |
| 119 | Мочальников, Николай Иванович | род. 1925 | Буровой мастер УБР № 2 объединения «Куйбышевнефть». | 1971 |
| 120 | Муравленко, Виктор Иванович | 1912—1977 | Начальник Главного тюменского производственного управления по нефтяной и газовой промышленности — Главтюменнефтегаза. | 1966 |
| 121 | Муратов, Гайнутдин Габдрахманович | 1913—1986 | Старший оператор Ново-Уфимского нефтеперерабатывающего завода Башкирского СНХ. | 1959 |
| 122 | Муратов, Жаудат Латыпович | род. 1928 | Буровой мастер нефтеразведки «Малое Сабо» треста «Дальнефтеразведка» объединения «Сахалиннефть» Сахалинского СНХ. | 1959 |
| 123 | Мустафаев, Мирза Мустафа оглы | 1912—1986 | Начальник НПУ им. 26 Бакинских комиссаров Миннефтепрома Азербайджанской ССР. | 1966 |
| 124 | Мустафинов, Ахмед Нормухамедович | 1904—1963 | Главный геолог объединения «Куйбышевнефть». | 1948 |
| 125 | Муталимов, Муса Махаевич | род. 1927 | Оператор по добыче нефти и газа Ногайского НГДУ объединения «Дагнефть». | 1971 |
| 126 | Мухин, Николай Данилович | род. 1927 | Буровой мастер конторы разведочного бурения № 1 треста «Куйбышевнефтеразведка» объединения «Куйбышевнефть». | 1966 |
| 127 | Нагиев, Салман Агаш оглы | род. 1926 | Старший буровой мастер конторы бурения № 1 треста «Азнефтеразведка» объединения «Азнефть». | 1971 |
| 128 | Некрасов, Алексей Михайлович | 1933—1968 | Буровой мастер конторы разведочного бурения № 8 треста «Пермвостокнефтеразведка» объединения «Пермнефть». | 1966 |
| 129 | Нетесанов, Василий Иванович | 1910—1977 | Старший оператор Орского нефтеперерабатывающего завода им. В. И. Чкалова Оренбургского СНХ. | 1959 |
| 130 | Нурутдинов, Дамир Махмутович | род. 1937 | Буровой мастер Альметьевского УБР объединения «Татнефть». | 1981 |
| 131 | Озеров, Виктор Иванович | род. 1929 | Мастер по сложным работам треста «Краснодарнефтеразведка» объединения «Краснодарнефтегаз». | 1966 |
| 132 | Олейников, Иван Денисович | 1910—1987 | Старший мастер по сложным работам треста «Грознефтеразведка» Чечено-Ингушского СНХ. | 1959 |
| 133 | Османов, Рамазан Хибиевич | 1935 — 2003 | Буровой мастер конторы бурения № 1 треста «Дагнефтеразведка». | 1965 |
| 134 | Орлов, Алексей Ильич | 1901—1961 | Буровой мастер треста «Бузовнынефть». | 1948 |
| 135 | Оруджев, Сабит Атаевич | 1912—1981 | Министр газовой промышленности СССР. | 1980 |
| 136 | Панасюк, Василий Моисеевич | Помощник бурового мастера Усинского УБР объединения «Коминефть». | 1971 | |
| 137 | Паук, Марина Яковлевна | род. 1917 | Заведующая нефтепромыслом № 1 НПУ «Малгобекнефть» объединения «Грознефть». | 1966 |
| 138 | Пестеров, Владимир Николаевич | род. 1940 | Бурильщик капитального ремонта скважин НГДУ «Быстринскнефть» объединения «Сургутнефтегаз» Главтюменнефтегаза. | 1986 |
| 139 | Петров, Григорий Кузьмич | род. 1931 | Буровой мастер Нижневартовского УБР № 2 объединения «Нижневартовскнефтегаз» Главтюменнефтегаза. | 1973 |
| 140 | Поддубный, Александр Яковлевич | 1927—1982 | Начальник участка НПУ «Приазовнефть» объединения «Краснодарнефтегаз». | 1966 |
| 141 | Подшивайлов, Григорий Тимофеевич | 1901—1974 | Начальник участка бурения объединения «Дальнефть». | 1948 |
| 142 | Полющенко, Василий Николаевич | 1922—1986 | Буровой мастер Прикумского УБР объединения «Ставропольнефтегаз». | 1971 |
| 143 | Поляковский, Иосиф Болеславович | 1925—1981 | Буровой мастер конторы бурения № 1 треста «Туймазабурнефть» объединения «Башнефть». | 1966 |
| 144 | Прохоров, Михаил Владимирович | род. 1924 | Геофизик сейсморазведочной партии Ухтинского геологического управления Мингео РСФСР. | 1966 |
| 145 | Пугачев, Иван Васильевич | Начальник установки каталитического крекинга Новогрозненского нефтеперерабатывающего завода Чечено-Ингушского СНХ. | 1959 | |
| 146 | Пяткин, Сергей Федорович | 1905—1972 | Начальник НПУ «Полазнанефть» объединения «Пермнефть». | 1966 |
| 147 | Пятков, Виктор Евгеньевич | 1929—2008 | Оператор по добыче нефти и газа НГДУ «Юганскнефть» Главтюменнефтегаза. | 1981 |
| 148 | Раджапов, Мамалатып | род. 1906 | Мастер комплексной бригады по добыче нефти нефтепромысла «Чимион» Ферганского СНХ. | 1959 |
| 149 | Радченко, Евгений Дмитриевич | род. 1923 | Директор Ангарского нефтехимического комбината. | 1969 |
| 150 | Резников, Алексей Львович | род. 1933 | Мастер НПУ «Небитдагнефть» Туркменской ССР. | 1960 |
| 151 | Рогожинский, Федор Федорович | 1909—1971 | Начальник партии структурно-поискового бурения геологоразведочной конторы треста «Куйбышевнефтеразведка» Куйбышевского СНХ. | 1959 |
| 152 | Рустамов, Рустам Азад оглы | 1910—1960 | Буровой мастер треста «Сталиннефть» Азнефтекомбината. | 1944 |
| 153 | Сабирзянов, Абдулла Сабирзянович | 1900—1973 | Буровой мастер треста «Ставропольнефтегаз» объединения «Куйбышевнефть». | 1948 |
| 154 | Савельев, Павел Федорович | род. 1932 | Мастер по добыче нефти НПУ «Алькеевнефть» объединения «Татнефть». | 1966 |
| 155 | Саенко, Дмитрий Иванович | Буровой мастер Шебелинской конторы бурения Харьковского СНХ. | 1959 | |
| 156 | Сакадин, Алексей Никитович | 1928—1975 | Буровой мастер конторы бурения № 1 треста «Бузулукбурнефть» объединения «Оренбургнефть». | 1966 |
| 157 | Салманов, Фарман Курбан оглы | 1931—2007 | Начальник Правдинской нефтеразведочной экспедиции Тюменского геологического управления. | 1966 |
| 158 | Сантылов, Иван Павлович | Начальник цеха нефтеперерабатывающего завода им. С. М. Кирова Саратовского СНХ. | 1959 | |
| 159 | Сафиуллин, Анвар Шакирзянович | род. 1927 | Оператор по добыче нефти и газа НГДУ «Альметьевскнефть» объединения «Татнефть». | 1973 |
| 160 | Седин, Иван Корнеевич | 1906—1972 | Народный комиссар нефтяной промышленности СССР. | 1944 |
| 161 | Сергеев, Максим Иванович | 1926—1987 | Буровой мастер Нефтеюганского УБР № 1 Главтюменнефтегаза. | 1971 |
| 162 | Сидиков, Мамадали | род. 1933 | Буровой мастер Ферганского УБР объединения «Узбекнефть». | 1971 |
| 163 | Сидорейко, Василий Ларионович | род. 1950 | Буровой мастер Сургутского УБР № 2 объединения «Сургутнефтегаз» Главтюменнефтегаза. | 1987 |
| 164 | Сизов, Дмитрий Иванович | Начальник цеха Московского нефтеперерабатывающего завода. | 1959 | |
| 165 | Сирикин, Иван Федорович | род. 1923 | Буровой мастер Новогрозненской конторы бурения Ставропольского НПУ Ставропольского СНХ. | 1959 |
| 166 | Сливин, Николай Павлович | род. 1925 | Оператор по добыче нефти и газа НГДУ «Мегионнефть» Главтюменнефтегаза. | 1974 |
| 167 | Спирин, Даниил Степанович | Заведующий 6-м нефтепромыслом треста «Лениннефть». | 1948 | |
| 168 | Столяров, Евгений Васильевич | 1922—1985 | Генеральный директор объединения «Башнефть». | 1981 |
| 169 | Стрельченко, Иван Иванович | род. 1925 | Бурильщик конторы бурения НПУ «Приазовнефть» Краснодарского СНХ. | 1959 |
| 170 | Стримов, Павел Иванович | Буровой мастер треста «Калининнефть». | 1948 | |
| 171 | Суздальцев, Александр Иванович | род. 1937 | Оператор по добыче нефти и газа НГДУ «Нижневартовскнефть» Главтюменнефтегаза. | 1977 |
| 172 | Султанов, Хатмулла Асылгареевич | 1924—1994 | Бурильщик Октябрьского УБР объединения «Башнефть». | 1971 |
| 173 | Сусяк, Михаил Евстафьевич | род. 1929 | Буровой мастер Долинского УБР объединения «Укрнефть». | 1971 |
| 174 | Тевзадзе, Реваз Николаевич | род. 1931 | Начальник Поладаурской геологической партии Грузинского производственного геологического управления Совета Министров ГрузССР. | 1971 |
| 175 | Темирханов, Гаджи Али Мурадович | род. 1918 | Буровой мастер конторы бурения НПУ «Ширваннефть» Миннефтепрома АзССР. | 1959 |
| 176 | Тимаков, Владимир Григорьевич | 1930—1988 | Старший оператор НГДУ «Сургутнефть» Главтюменнефтегаза. | 1976 |
| 177 | Тимерзянов, Закий Тимерзянович | 1926—2013 | Бурильщик конторы бурения № 1 треста «Татнефтеразведка» объединения «Татнефть». | 1971 |
| 178 | Тимченко, Александр Григорьевич | 1927—1984 | Бригадир вышкомонтажников треста «Татбурнефть» Татарского СНХ. | 1959 |
| 179 | Трофимук, Андрей Алексеевич | 1911—1999 | Главный геолог Башнефтекомбината. | 1944 |
| 180 | Удаев, Сатлык | Буровой мастер конторы бурения № 2 треста «Туркненнефть» Туркменского СНХ. | 1959 | |
| 181 | Ульныров, Владимир Васильевич | 1924—2000 | Буровой мастер конторы бурения № 2 треста «Войвожнефтегазразведка» СНХ Коми АССР. | 1959 |
| 182 | Уста Баба, Пир Мамед | 1898—1957 | Директор конторы бурения треста «Бузовнынефть», г. Баку. | 1948 |
| 183 | Фаизов, Фануз Фаизович | род. 1935 | Бурильщик Краснохолмского УБР объединения «Башнефть». | 1981 |
| 184 | Фарзалиев, Юсиф Мамед Али оглы | 1925—1979 | Начальник участка 5-го нефтепромысла НПУ «Орджоникидзенефть», г. Баку. | 1960 |
| 185 | Фаррахов, Минихаза Минивалеевич | род. 1931 | Начальник цеха по добыче нефти и газа НГДУ «Мамонтовнефть» объединения «Юганскнефтегаз» Главтюменнефтегаза. | 1986 |
| 186 | Федоров, Виктор Степанович | 1911—1990 | Начальник Грознефтекомбината. | 1944 |
| 187 | Фёклов, Иван Григорьевич | 1935—2013 | Буровой мастер Отрадненского УБР объединения «Куйбышевнефть». | 1977 |
| 188 | Филимонов, Александр Николаевич | 1928—1999 | Директор Усть-Балыкской конторы бурения треста «Сургутбурнефть» Главтюменнефтегаза. | 1971 |
| 189 | Филипенко, Алексей Степанович | 1926—1994 | Бурильщик капитального ремонта скважин НПУ «Ставропольнефть» объединения «Куйбышевнефть». | 1971 |
| 190 | Хабибуллин, Мубаракша Сафиуллович | 1917—1966 | Оператор подземного ремонта скважин НПУ «Аксаковнефть» объединения «Башнефть». | 1966 |
| 191 | Хаджи, Ашир оглы | род. 1914 | Бурильщик конторы разведочного бурения № 2 треста «Туркменбурнефть» объединения «Туркменнефть». | 1966 |
| 192 | Хазиев, Галимзян Мухаметшинович | род. 1930 | Буровой мастер Альметьевского УБР объединения «Татнефть». | 1971 |
| 193 | Хамидуллин, Аксан Абдрахманович | 1928—2000 | Бурильщик конторы капитального ремонта скважин НГДУ «Ишимбайнефть» объединения «Башнефть». | 1971 |
| 194 | Харсеев, Михаил Илларионович | 1931—1993 | Буровой мастер конторы разведочного бурения № 6 треста «Ставропольбурнефть» объединения «Ставропольнефтегаз». | 1966 |
| 195 | Хрищанович, Александр Степанович | 1899—1965 | Буровой мастер треста «Апшероннефть», г. Баку. | 1948 |
| 196 | Хурамшин, Талгат Закирович | род. 1932 | Директор Ново-Уфимского нефтеперерабатывающего завода | 1971[1] |
| 197 | Черский, Николай Владимирович | 1905—1994 | Председатель Якутского филиала Сибирского отделения АН СССР. | 1975 |
| 198 | Чирвон, Михаил Анисимович | род. 1932 | Мастер подземного ремонта скважин НПУ «Радченково» объединения «Укрвостокнефть». | 1966 |
| 199 | Шаймухаметов, Муфхаутдин Бадретдинович | 1911—1979 | Старший оператор Уфимского нефтеперерабатывающего завода Башкирского СНХ. | 1959 |
| 200 | Шакшин, Анатолий Дмитриевич | 1929—2010 | Буровой мастер Шаимской конторы бурения треста «Тюменнефтеразведка». | 1966 |
| 201 | Шарафутдинов, Фасхутдин Мухутдинович | род. 1922 | Буровой мастер конторы разведочного бурения № 3 треста «Татнефтеразведка» объединения «Татнефть». | 1966 |
| 202 | Шарифуллин, Зинат Галиуллович | 1916—2010 | Оператор по добыче нефти и газа НПУ «Елховнефть» объединения «Татнефть». | 1966 |
| 203 | Шевченко, Геннадий Иванович | род. 1929 | Буровой мастер Мангышлакского УБР объединения «Мангьшшакнефть». | 1979 |
| 204 | Шукюров, Закир Рухулл оглы | Начальник установки цеха № 1 Бакинского крекинг-завода им. Вано Стуруа Миннефтепрома АзССР. | 1959 | |
| 205 | Щербина, Борис Евдокимович | 1919—1990 | Министр строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР. | 1983 |
| 206 | Эрвье, Рауль-Юрий Георгиевич | 1909—1991 | Начальник Главтюменьгеологии. | 1963 |
| 207 | Ягафаров, Сабит Фатихович | 1935—1981 | Буровой мастер Нижневартовского УБР № 2 Главтюменнефтегаза. | 1975 |
| 208 | Якимов, Александр Пантелеймонович | 1924—1983 | Начальник производственного отдела по бурению объединения «Коминефть». | 1971 |
| 209 | Яралиев, Ярмет | род. 1912 | Буровой мастер конторы бурения № 1 треста «Ширванбурнефть» Миннефтепрома АзССР. | 1966 |
Напишите отзыв о статье "Список нефтяников — Героев Социалистического Труда"
Литература
- Профессионалы нефтегазовой отрасли / Под. ред. Г. П. Шульга. — М.: Нефтяник, 1996. — С. 24—530. — 530 с. — 1900 экз.
Примечания
- ↑ Лишен звания и наград в 1987 году, в 2010 году восстановлен в правах на государственные награды СССР.
Ссылки
Герои Социалистического Труда [www.warheroes.ru/ на сайте] «Герои страны»
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Список нефтяников — Героев Социалистического Труда
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.
Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
