Спортивный регламент Формулы-1
Поделись знанием:
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
| Формула-1 |
|---|
| Текущий сезон |
| Формула-1 в сезоне 2016 |
| Статьи по теме |
|
Технический регламент Формулы-1
Спортивный регламент Формулы-1 |
| Списки |
|
ПилотыКонструкторы
Сезоны · Гран-при · Трассы
Система начисления очков |
| Рекорды |
|
Пилоты (Победы) (БК) |
| См. также |
|
|
Спортивный регламент Формулы-1 — свод правил, описывающих порядок проведения Гран-при Формулы-1, права и обязанности команд и пилотов.
Содержание
Общие положения
- Гран-при продолжается в течение трёх дней: с пятницы по воскресенье (исключение — Гран-при Монако продолжается с четверга по воскресенье). Гран-при состоит из свободных заездов, квалификации и гонки.
- В квалификации и гонке от каждой команды принимают участие 2 пилота. В случае болезни или иных причин третий пилот может заменить на квалификации и гонке одного из основных пилотов команды. В течение сезона за одну команду могут выступать, набирая для себя и для неё очки, до 4 пилотов.
- Чтобы участвовать в Гран-при, пилот обязан получить суперлицензию Международной автомобильной федерации[1].
Распределение номеров
Каждый автомобиль, принимающий участие в гонке, имеет свой гоночный номер. До 2014 года номера распределялись следующим образом:
- Номер 1 получает только автомобиль действующего чемпиона мира
- Номер 2 получает напарник действующего чемпиона мира
- Далее номера распределяются в порядке мест, занятых командами в Кубке конструкторов прошлого года, за исключением номера 13, который пропускается при распределении (команда сама распределяет номера между своими пилотами)
- В случае, если действующий чемпион мира не выступает в чемпионате мира, то команда, занявшая первое место в Кубке конструкторов прошлого года, получает номера 0 и 2
Начиная с сезона 2014 вводится правило постоянных, пожизненных, персональных номеров для всех пилотов. Гонщикам предложено выбрать номера от 2 до 99 (за исключением номера 17, который посмертно закреплен за Жюлем Бьянки), под которыми они будут выступать в Формуле 1 на протяжении всей карьеры. Номер 1 резервируется исключительно для чемпиона прошедшего сезона, является переходящим, но не обязательным для использования в течение сезона.
Свободные заезды
- Свободные заезды проводятся в течение трёх сессий: в пятницу (ГП Монако — четверг) с 10:00 до 11:30 (первая сессия) и с 14:00 до 15:30 (вторая сессия), в субботу с 11:00 до 12:00 (третья сессия) местного времени. В течение свободных заездов гонщики проезжают трассу в свободном, комфортном для них режиме, чтобы ознакомиться с трассой и настроить болид.
- На свободных заездах команды имеют право использовать 2 болида. Разрешается замена пилотов.
- Чтобы участвовать в гонке, пилот обязан участвовать (то есть как минимум попытаться проехать 1 круг) в третьей сессии свободных заездов или квалификации.
Квалификация
За многолетнюю историю Формулы-1 формат квалификации изменялся несколько раз.
Ниже приведён действующий регламент квалификации на 2011 год при условии, что в чемпионате будут принимать участие 12 команд.
- Квалификация проводится в субботу, с 14:00 до 15:00 по местному времени.
- Квалификация состоит из трёх сессий. Во время каждой сессии пилот может проехать столько кругов, сколько захочет и успеет. В зачёт пойдёт круг с наименьшим временем.
- В первой сессии участвуют все пилоты. Они проезжают произвольное число кругов с 14:00 до 14:20. Для каждого пилота выбирается лучшее время прохождения круга, и последние 7 пилотов выбывают из борьбы за стартовую позицию. Пилоты, показавшие время хуже 107 % от времени лидера квалификацию не проходят, и могут стартовать в гонке только по решению стюардов.
- Во второй сессии принимают участие оставшиеся 17 пилотов, снова проезжающих круги в произвольном режиме с 14:27 до 14:42. Опять выбывают 7 пилотов, показавших худшее время по итогам данной сессии.
- В третьей сессии принимают участие 10 пилотов, показавших лучшие времена прохождения круга во второй сессии с 14:50 до 15:00. Они соревнуются между собой на тех же условиях, что и ранее.
- Во всех трёх сессиях пилоты могут проезжать квалификационные круги с любым количеством топлива в баках. После окончания квалификации все автомобили дозаправляются топливом, с которым они будут стартовать в гонке.
- В квалификации запрещается мешать другим пилотам проходить квалификацию
Стартовая решетка
- Стартовая решетка состоит из стартовых позиций, образующих линии по 2 в каждой. Расстояние между стартовыми позициями 8 метров.
- Стартовая решетка составляется следующим образом:
- Позиции с 18 по 24 занимают пилоты, занявшие соответствующие позиции в первой сессии квалификации
- Позиции с 11 по 17 занимают пилоты, занявшие соответствующие позиции во второй сессии квалификации
- Позиции с 1 по 10 занимают пилоты, занявшие соответствующие позиции в третьей сессии квалификации
- Если два или более пилотов покажут одинаковое время в любой сессии квалификации, то высшую позицию займет пилот, показавший это время раньше
- Если более чем один пилот не покажет времени в любой сессии квалификации, то позиции будут распределены следующим образом:
- Высшую позицию получат пилоты, которые начали быстрый круг, но не закончили его
- За ними будут располагаться пилоты, вышедшие на прогревочный круг, но не закончившие его
- Последними будут пилоты, не начавшие прогревочный круг
- Если под одну из вышеперечисленных категорий попадают более одного пилота, то места распределяются в порядке их номеров
- Штрафы накладываются непосредственно перед гонкой в порядке, в котором команды информировали технического делегата о факте нарушения
Гонка
Гонка проводится в воскресенье. За гонку пилоты должны проехать количество кругов, которое заранее определяется исходя из длины круга автодрома. Дистанция гонки не может быть меньше, чем 305 км (исключение — Гран-при Монако). При этом гонка не может продолжаться более двух часов. Это означает, что если за 2 часа лидер не преодолеет всю дистанцию гонки, то по истечении 2 часов круг, на котором в данный момент будут находиться гонщики, будет объявлен последним. В случае остановки гонки время остановки будет добавлено к лимиту в 2 часа, но при этом даже с добавленным временем гонка не может продолжаться более 4 часов.
В течение гонки команда может использовать произвольное количество пит-стопов для смены резины, замены повреждённых частей (если это разрешено) и изменения настроек переднего антикрыла. Однако, дозаправка по ходу гонки запрещена[2]. Количество пит-стопов и то, как они будут распределены по ходу гонки, определяет стратегию гонки. Часто более выгодная стратегия может привести к превосходству более слабой машины над более сильной. Чаще всего команды проводят от 1 до 3 пит-стопов в зависимости от трассы, машины и выбранной стратегии. В течение гонки каждый пилот должен пройти хотя бы 1 круг на всех двух типах сухой резины (исключением является дождевая гонка) Заезжая на пит-лейн, гонщик обязан снизить скорость до 80 км/ч (во время городских гран-при — до 60 км/ч). Это обусловлено как вопросами безопасности, так и тем, что иногда путь через пит-лейн короче пути по трассе.
Предстартовая процедура
- 30 минут до старта
- Открывается пит-лейн, и болиды занимают своё место на стартовой решетке с заглушёнными моторами. Пилот может выполнить несколько ознакомительных кругов, но обязан следовать через пит-лейн (на сниженной скорости) и не пересекать стартовую решетку.
- 17 минут до старта
- Звучит звуковой сигнал, который сообщает о закрытии пит-лейн через две минуты.
- 15 минут до старта
- Пит-лейн закрывается, и звучит повторный звуковой сигнал. Всякая машина, не покинувшая пит-лейн, может стартовать из боксов, но после того, как выезд с пит-лейн минует весь пелотон на первом круге. Зажигаются пять пар красных сигналов стартового светофора.
- 10 минут до старта
- Звучит звуковой сигнал, и показывается информационное табло. Все, за исключением пилотов, официальных представителей и механиков команд, должны покинуть стартовую решетку.
- 5 минут до старта
- Звучит звуковой сигнал, и показывается информационное табло. Гаснет одна пара красных сигналов. Начинается предстартовый отсчёт. К этому моменту на всех машинах должны быть надеты колеса, в противном случае они стартуют с последнего места стартовой решетки или с пит-лейн. Всякая машина, не занявшая своё место на стартовой решётке к моменту пятиминутного сигнала, должна стартовать с пит-лейн.
- 3 минуты до старта
- Звучит звуковой сигнал, и показывается информационное табло. Горят три пары красных сигналов. Пилоты должны находиться в машинах и быть пристёгнутыми ремнями безопасности.
- 1 минута до старта
- Звучит звуковой сигнал, и показывается информационное табло. Горят две пары красных сигналов. Моторы должны быть заведены, технический персонал должен покинуть стартовую решетку до момента 15-секундного сигнала.
- 15 секунд до старта
- Звучит звуковой сигнал, и показывается информационное табло. Горит одна пара красных сигналов. Всякий пилот, которому требуется помощь для старта, должен поднять руку. В этом случае позади машины становятся маршалы с желтыми флагами, чтобы предупредить остальных пилотов.
Старт
- Гаснет последняя пара красных сигналов стартового светофора. Зажигаются два зелёных сигнала. Машины уходят на свой прогревочный круг. Через 30 секунд после старта прогревочного круга зеленые сигналы гаснут. Прогревочный круг используется, в основном, для того, чтобы прогреть резину, улучшив таким образом её гоночные характеристики. Маршалы должны убрать все машины, которые остались на стартовой решетке, наикратчайшим путём на пит-лейн, сразу после того, как пелотон покинул решетку. Если гонщик в состоянии самостоятельно вернуть машину в гонку, ему разрешается уйти на прогревочный круг.
- Обгон на прогревочном круге разрешен только в тех случаях, когда машина не смогла вовремя покинуть свою стартовую позицию или машина соперника настолько замедлилась, что без обгона будут задержаны все гонщики, следующие позади. В подобных случаях обгоны разрешаются только для того, чтобы восстановить изначальный порядок старта. Если машина задержалась на стартовой решётке, то она не имеет права на обгон движущейся впереди неё машины, если все соперники уже пересекли линию старта к моменту задержки на стартовой решетке (в этом случае задержавшийся гонщик уходит в гонку с последнего места). Если под это правило попадает более одного участника, то располагаются они в порядке ухода на прогревочный круг.
- Если гонщик не в состоянии начать прогревочный круг, то он должен поднять руку. После перемещения машины на пит-лейн механикам вновь разрешается работать над машиной.
- В конце прогревочного круга машины останавливаются на своих местах на стартовой решётке (место указывается маршалом с помощью таблички). Моторы машин должны работать. Как только все машины заняли своё место, стартер даёт сигнал «пять секунд» — зажигается первая пара красных сигналов светофора. Каждую секунду загорается следующая пара сигналов.
- За одну секунду до старта горят все пять сигналов светофора. Гонка начинается, когда огни погаснут.
- В случае фиксирования фальстарта официальным радиомаяком ФИА, размещенном на машине, участник будет наказан штрафом: десятисекундным «стоп-энд-гоу» или проездом по пит-лейн.
Отмена старта
Если проблема возникает после возвращения на стартовую решетку в конце прогревочного круга, должна быть выдержана следующая процедура:
Если создается проблема, которая может вызвать опасность во время старта, пилот должен поднять обе руки, сигнализируя об этом. Ответственные за этот ряд поля маршалы тут же должны начать махать желтыми флагами. Если директор гонки считает, что старт гонки надо отложить, то через две секунды после зажигания сигналов отмены старта должны загореться зеленые сигналы светофора. Будет показана доска с объявлением «Дополнительный прогревочный круг» и все машины, которые могут сделать это, должны покинуть стартовую решетку и уйти на дополнительный прогревочный круг, а машина, на которой возникла проблема, будет откачена на пит-лейн.
Затем команда может попытаться решить проблему и если это успешно, то машина сможет принять старт с пит-лейн. Если таких машин больше одной, их стартовый порядок определяется очерёдностью их прибытия к концу пит-лейн. Каждый раз при подобном происшествии дистанция гонки сокращается на 1 круг.
Отложенный старт
Если после начала прогревочного круга и до начала гонки старт по каким-либо причинам требуется отложить, то об этом просигнализируют мигающие оранжевые огни на светофоре и информационное табло «Отложенный старт». Гонщики остаются на стартовой решетке и прекращают работу двигателей. С этого момента инициируется предстартовая процедура, начиная с момента «5 минут до старта».
Дождевой старт
Стандартная стартовая процедура в этом случае может быть изменена следующим образом:
- Если дождь начинает идти после пятиминутного сигнала, но до момента начала гонки, то старт откладывается, и командам разрешается сменить резину. С этого момента инициируется предстартовая процедура, начиная с момента «15 минут до старта».
- Если к моменту старта директор гонки считает, что количество воды на трассе является небезопасным даже при использовании дождевых шин, то старт откладывается на неопределённое время. О времени старта будет сообщено дополнительно, но не позднее, чем за 10 минут.
- Гонка может принять старт позади машины безопасности, если количество воды на трассе слишком велико для безопасного старта, но недостаточно для его переноса. В этом случае прогревочный круг не проводится, гонка начинается как только загораются зеленые огни светофора.
Машина безопасности
- Машина безопасности (она же «пейс-кар») может быть использована только в тех случаях, когда участникам или официальным лицам в настоящий момент грозит физическая опасность, но обстоятельства не позволяют остановить гонку. Решение о выезде машины безопасности принимается дирекцией гонки.
- Машина безопасности выезжает на трассу с пит-лейн, вне зависимости от местоположения лидера гонки на трассе. Все маршалы демонстрируют желтые флаги и таблички «SC». На машине безопасности загораются мигающие оранжевые огни. Все участники должны снизить скорость и выстроиться за машиной безопасности на расстоянии не меньшем, чем десять длин корпуса машин. Контроль снижения скорости пилотами осуществляет специальная система, указывающая минимальное время прохождения круга.
- Во время нахождения машины безопасности на трассе, обгоны запрещены, за исключением:
- пилоту при помощи зеленых огней дается прямое указание на обгон пилотом машины безопасности;
- обгоняемая машина замедляется из-за очевидных проблем;
- машину, въезжающую на пит-лейн с момента пересечения ей первой линии первой линии сейфти-кара;
- машину, выезжающую с пит-лейн до момента пересечения ей второй линии первой линии сейфти-кара;
- машину, остановившуюся на пит-лейн.
- Если между машиной безопасности и лидером гонки есть машины на трассе, то они должны обогнать машину безопасности (после того, как он подаст гонщику сигнал мигающими зелёными огнями) и присоединиться к концу пелетона на следующем круге.
- Пилоты имеют право заезжать на пит-лейн, но при этом обязаны сменить резину.
- Если часть трассы блокирована, то машина безопасности может проезжать через пит-лейн. Оранжевые огни по-прежнему мигают. Машинам разрешается заезжать к своим механикам для обслуживания.
- Машина безопасности остаётся на трассе до тех пор, пока опасность, угрожающая гонке, не будет устранена, и все пилоты, начиная с лидера, не выстроятся позади машины безопасности. Сигналом окончания периода машины безопасности являются погашенные оранжевые огни, а также соответствующее сообщение на техническом мониторе. Это означает, что машина безопасности покинет трассу в конце этого круга.
- Как только машина безопасности заезжает в боксы, на светофоре на прямой «старт-финиш» загораются зеленые сигналы и маршалы демонстрируют зеленые флаги. Обгоны запрещены до момента пересечения первой линии сефти-кара, за исключением тех случаев, когда машина замедляется из-за очевидных проблем. Это правило не относится к ситуации, когда машина безопасности покидает трассу на последнем круге — обгоны запрещены до конца круга.
- Круги, проведённые позади машины безопасности, идут в счет гоночной дистанции.
Остановка гонки
- Гонка останавливается в случае блокировки трассы или если погодные условия не позволяют продолжить гонку. Решение об остановке гонки принимает директор гонки. В этом случае на светофоре над линией старта загораются красные сигналы и все посты маршалов показывают красные флаги.
- В момент остановки гонки выезд с пит-лейна закрывается и все пилоты должны медленно проследовать к стартовой решетке, где должны остановиться на стартовых местах в соответствии с прибытием туда.
- Если некоторые автомобили не могут проследовать к линии красного флага из-за блокировки трассы, они могут продолжить движение после устранения препятствия на трассе и будут выстроены в порядке, в котором они были до остановки трассы.
- Во время остановки гонки измерение времени не прекращается, работа может производиться только над автомобилями, выстроенными за линией красного флага. Если пилот заедет на пит-лейн, на него будет наложен штраф «проезд по пит-лейн» после рестарта гонки.
- Разрешается проводить любые работы над автомобилями, которые не мешают возобновлению гонки.
- Все время остановки гонки пилоты должны следовать указаниям маршалов.
- Как только причина остановки гонки устранена, начинается процедура возобновления гонки, аналогичная процедуре старта за машиной безопасности. За 2 минуты до намеченного возобновления гонки, все пилоты, находящиеся на стартовой решетке впереди лидера, должны без обгонов пройти круг и встать позади всех на стартовой решетке
Финиш
- Сигнал об окончании гонки (клетчатый флаг) должен быть показан на линии финиша лидеру после прохождения им полной дистанции или после истечения двух часов + время, потраченное на остановку гонки.
- После того, как сигнал об окончании гонки будет показан, все пилоты, пересекающие линию финиша заканчивают гонку и должны проследовать в закрытый парк.
- Если сигнал об окончании гонки по ошибке будет показан раньше, чем нужно, то гонка считается законченой, результат будет засчитан по последнему кругу, который преодолел лидер до того, как был показан сигнал об окончании гонки.
- Если по ошибке сигнал об окончании гонки не будет показан в нужное время, то гонка считается законченой тогда, когда она должна быть закончена в соответствии с вышеприведённым правилом.
Классификация
- Классификация является единственным официальным результатом гран-при.
- Классифицированными являются не дисквалифицированные пилоты, прошедшие не менее 90 % от количества кругов победителя (округление ведётся в меньшую сторону). Примеры:
- Если победитель прошёл 70 кругов, то все пилоты, прошедшие <math>[70 \cdot 0{,}9]=[63]=63</math> и более кругов будут классифицированы;
- Если победитель прошёл 71 круг, то все пилоты, прошедшие <math>[71 \cdot 0{,}9]=[63{,}9]=63</math> и более кругов будут классифицированы.
- Места в классификации распределяются следующим образом:
- Высшие места занимают пилоты, прошедшие больше кругов;
- Среди пилотов, прошедших равное количество кругов высшее место займет пилот, прошедший эти круги за наименьшее время.
- По окончании гонки первые 10 машин (пилотов), а также их команды, получают очки по системе 25-18-15-12-10-8-6-4-2-1. Пилоты, занявшие первое, второе и третье места, поднимаются на подиум и получают кубки. Также кубок получает представитель команды-победителя. В честь победителя играет гимн его страны, а затем — гимн страны, за которую выступает команда победителя. Затем следует традиционный душ из шампанского.
Флаги
Для дополнительной сигнализации гонщикам о различных событиях во время свободных заездов, квалификации и гонки маршалы используют флаги различного цвета. Вместо флагов могут использоваться специальные световые табло.
Используемые дирекцией гонки
Решение о демонстрации такого флага принимает исключительно дирекция гонки.
- Клетчатый чёрно-белый флаг
Сигнал об окончании гонки или практики. Демонстрируется на финише последнего круга гоночной дистанции или в конце практики.
- Красный флаг
Остановка гонки. Этот флаг одновременно демонстрируют все маршалы по трассе. Все гонщики должны немедленно прекратить гонку и выполнять действия по процедуре «остановка гонки»
- Флаг, состоящий из двух треугольников (чёрного и белого)
Предупреждение участнику за неспортивное поведение. Демонстрируется вместе с белым номером машины на чёрной доске. Выносится лишь однажды, следующее проявление подобного рода действий может повлечь штрафные санкции.
- Чёрный флаг
Дисквалификация участника. Демонстрируется вместе с белым номером машины на чёрной доске. Гонщик, получивший подобный сигнал, в течение круга должен покинуть гонку и остановиться в боксах своей команды. Решение о дисквалификации принимается стюардами ФИА.
- Чёрный флаг с оранжевым диском в центре
-
Демонстрируется вместе с белым номером машины на чёрной доске. Сообщение гонщику, что техническое состояние его машины составляет угрозу для него самого и/или безопасного проведения гонки. В течение круга пилот должен остановиться в боксах своей команды для устранения неисправностей.
Используемые маршалами на трассе
Решение о демонстрации такого флага принимается маршалами, отвечающими за определённый участок трассы.
- Жёлтый флаг
Сигнал о возможной опасности. Возможны варианты демонстрации:
- Одиночный флаг — снизить скорость, обгоны запрещены, опасность вблизи трассы.
- Двойной флаг — снизить скорость, обгоны запрещены, быть готовым к необычной траектории или остановке.
Обгоны запрещены, начиная с места демонстрации маршалом жёлтого флага и пока гонщик не проедет зелёный флаг, сигнализирующий о конце опасной зоны.
- Жёлтый флаг с поперечными красными полосами
Сигнализирует об ухудшении условий сцепления с асфальтом из-за масла или воды на трассе. Флаг показывается неподвижным в течение не менее чем 4 кругов, если только сцепные свойства не вернутся к нормальным.
- Зелёный флаг
Разрешено движение в обычном ритме. Обычно указывает на конец опасной зоны.
- Белый флаг
На трассе находится медленно движущийся автомобиль (участника или официальная машина).
- Голубой флаг
Демонстрируется пилоту, которого должны обогнать.
- На выезде с пит-лейна — по трассе в районе выезда с пит-лейн движется машина.
- В течение практики — уступить более быстрой машине, которая собирается обогнать вас.
- В гонке — уступить машине, обгоняющей на круг, в первом же удобном месте.
Чемпионат мира и Кубок конструкторов
Каждый сезон Формулы-1 является соревнованием пилотов за чемпионат мира, а команд — за Кубок конструкторов. На протяжении сезона очки, набранные пилотом на Гран-при, складываются с очками, которые уже есть на его счету. Команда получает за каждую гонку все очки, набранные обоими её пилотами. В конце сезона производится подсчёт очков и выявляются победители в обеих номинациях.
За гонку очки получают первые 10 пилотов, если они попали в итоговую классификацию. Система начисления очков такова:
- 1 место — 25 очков
- 2 место — 18 очков
- 3 место — 15 очков
- 4 место — 12 очков
- 5 место — 10 очков
- 6 место — 8 очков
- 7 место — 6 очков
- 8 место — 4 очка
- 9 место — 2 очка
- 10 место — 1 очко
Более подробно система начисления очков описана в статье «Система начисления очков в Формуле-1».
Напишите отзыв о статье "Спортивный регламент Формулы-1"
Примечания
- ↑ [argent.fia.com/web/fia-public.nsf/6C308C9C62440560C125775B0043DB7A/$FILE/10.07.09_Annexe%20L%202010.pdf Appendix L -International Drivers' licences, medical examinations, driver's equipment and conduct] (англ.). fia.com (09.07.2010). [www.webcitation.org/65JnDypBO Архивировано из первоисточника 9 февраля 2012].
- ↑ [www.formula1.com/inside_f1/rules_and_regulations/sporting_regulations/8714/ Refuelling] (англ.). formula1.com. [www.webcitation.org/65JnFGORy Архивировано из первоисточника 9 февраля 2012].
Ссылки
- [argent.fia.com/web/fia-public.nsf/65EE8F15945D0941C12576C7005308AE/$FILE/1-2010%20SPORTING%20REGULATIONS%2023-06-2010.pdf 2010 F1 Sporting Regulations] (англ.). fia.com (23.06.2010). [www.webcitation.org/65JnG5cz8 Архивировано из первоисточника 9 февраля 2012].
- [formula1.ua/17/sportivnyj_reglament_formuly_1_chast_1.5480/ Спортивный регламент Формулы-1] (рус.). Formula1.ua (10.02.2010). [www.webcitation.org/65JnH0qVv Архивировано из первоисточника 9 февраля 2012].
- [argent.fia.com/web/fia-public.nsf/9A195FD4A47DA4E1C12577F8004AA63E/$FILE/1-2011%20SPORTING%20REGULATIONS%2010-12-2010.pdf 2011 F1 Sporting Regulations] (англ.). fia.com (13.12.2010). [www.webcitation.org/65JnJc77c Архивировано из первоисточника 9 февраля 2012].
Отрывок, характеризующий Спортивный регламент Формулы-1
– Что прикажете, графинюшка?– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
