Среднеевропейский экзархат
Поделись знанием:
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
Среднеевропе́йский Экзарха́т (нем. Mitteleuropäische Exarchat) — каноническое подразделение Русской Православной Церкви, существовавшее в 1946—1948 и 1960—1990 годах. Объединяло епархии и приходы на территории ФРГ, ГДР и Австрии.
Содержание
История
Среднеевропейский экзархат был образован 21 октября 1946 года, а его главой указом патриарха Алексия I был назначен архиепископ Венский Сергий (Королёв). Экзархат включал в себя православные приходы Московского Патриархата, действовавшие на территории Австрии и Германии.
16 ноября 1948 года Средне-Европейский экзархат был упразднён.
Восстановлен 30 июня 1960 года с центром в Берлине. Экзархи носили титул Берлинских и Среднеевропейских.
Решением Архиерейского Собора от 30 — 31 января 1990 года[1][2], в числе прочих зарубежных Экзархатов РПЦ, Среднеевропейский Экзархат был упразднён, а входившие в него епархии подчинены Патриарху и Синоду, то есть непосредственно Отделу внешних церковных сношений.
Экзархи
- Сергий (Королёв) (21 октября 1946 — 17 ноября 1948)
- Иоанн (Вендланд) (30 июня 1960 — 16 июня 1962)
- Филарет (Денисенко) (16 июня — 10 октябрь 1962) и. о., еп. Лужский
- Сергий (Ларин) (10 октября 1962 — 20 мая 1964)
- Киприан (Зёрнов) (20 мая 1964 — 23 июля 1966)
- Ионафан (Кополович) (23 июня 1966 — 7 октября 1967) и. о., еп. Тегельский
- Владимир (Котляров) (7 октября 1967 — 1 декабря 1970)
- Леонтий (Гудимов) (1 декабря 1970 — 18 апреля 1973)
- Филарет (Вахромеев) (18 апреля 1973 — 10 октября 1978)
- Мелхиседек (Лебедев) (10 октября 1978 — 26 декабря 1984)
- Феодосий (Процюк) (26 декабря 1984 — 29 июля 1986)
- Герман (Тимофеев) (29 июля 1986 — 30 января 1990)
Епархии[3]
- Баденская и Баварская (1971—1990)
- Берлинская (1946—1948, 1960—1990)
- Венская и Австрийская (1946—1948, 1962—1990)
- Дюссельдорфская (1971—1992)
- Северогерманская (1970—1971)
- Западногерманское (Мюнехенское) викариатство (1966—1971)
- Лужское викариатство (июнь — ноябрь 1962)
- Тегельское викариатстсво (1965—1966)
Напишите отзыв о статье "Среднеевропейский экзархат"
Примечания
- ↑ Определения Архиерейского Собора. // ЖМП. 1990, № 5, стр. 6: «<…> считать полезным обеспечить прямую связь и непосредственное подчинение зарубежных епархий Русской Православной Церкви Святейшему Патриарху и Священнму Синоду без объединения их в Экзарахаты. Исходя из этого церковно-административное объединение зарубежных епархий в Экзарахаты утрачивает силу. <…>»
- ↑ [pravenc.ru/text/78160.html Берлинская и Германская епархия] статья в Православной энциклопедии
- ↑ [dl.biblion.realin.ru/text/14_Disk_EPDS_-_vse_seminarskie_konspekty/Uchebnye_materialy/history_rus_church_tzypin/tsyp13.html История МП: Владислав Цыпин]. Проверено 13 апреля 2013. [www.webcitation.org/6Fyn6rhwr Архивировано из первоисточника 19 апреля 2013].
Отрывок, характеризующий Среднеевропейский экзархат
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
