Столица, Любовь Никитична
| Любовь Столица | |
| Имя при рождении: |
Любовь Никитична Ершова |
|---|---|
| Род деятельности: |
поэтесса, прозаик, драматург |
| Годы творчества: |
1906—1934 |
| Язык произведений: |
русский |
Любовь Никитична Столи́ца[1] (урожд. Ершова; 17 (29) июня 1884, Москва — 12 февраля 1934, София) — русская поэтесса, прозаик, драматург[2].
Содержание
Биография
Любовь Никитична Ершова родилась в купеческой семье в Москве. В 1902 году с золотой медалью окончила Елисаветинскую гимназию. Осенью того же года вышла замуж, поступила на историко-филолософское отделение Высших женских курсов, которые оставила в 1905 году, после временного прекращения занятий в связи с январскими событиями.
С 1906 г. начинает публиковать стихи и статьи в журнале «Золотое руно», позже печаталась в журналах «Современный мир», «Современник», «Новое вино» и мн. др., выпустила поэтические сборники «Раиня» (1908), «Лада» (1912), «Русь» (1915). Основная тема поэзии ранней Столицы — воспевание языческой Руси, её буйной, необузданной стихии, а также противопоставление деревни городу; достигала яркой осязаемости стиха[3]. Стихи Столицы были положены на музыку Р. Глиэром, А. Гречаниновым, В. Ребиковым.
В 1913—1916 годах на квартире Любови Столицы и её мужа проводились литературные вечера под названием «Золотая Гроздь». На вечерах бывали Сергей Есенин, поэтессы София Парнок, Ада Чумаченко, актрисы Вера Юренева и Вера Холодная, писатели Николай Телешов и Николай Клюев, хирург Пётр Герцен и член Государственной думы Михаил Новиков[4].
С 1916 года Столица обратилась к драматургии, написав многоактную пьесу «Голубой ковёр» для московского Камерного театра. В театральный сезон 1917—1918 ею создано 12 миниатюр для театра «Летучая мышь». Принимала участие в женском движении, ей принадлежит статья «Новая Ева», посвящённая различным типам раскрепощённой женщины. Эта же тема звучит в её романе в стихах «Елена Деева» (1916), написанном по образцу «Евгения Онегина». Героиня поэмы, познав все соблазны большого города и разочаровавшись в жизни и в любви, подобно кавалерист-девице Дуровой, переодевается в мужское платье и, оседлав коня, отправляется сражаться на германский фронт[5].
В конце 1918 года Столица с мужем и сыном уехала на юг страны. Проведя два года на «белом» Юге, в Ростове-на-Дону и Ялте, она в 1920 г. эмигрировала в Болгарию. Бо́льшая часть написанного Столицей в Болгарии опубликована в посмертном двухтомном собрании её сочинений (стихотворения, в том числе сложившийся ещё до эмиграции четвёртый сборник «Лазоревый остров», пьеса «Звезда от востока» и др.), некоторые произведения утрачены (пятый сборник стихотворений «Спас», поэма «Зоя и Авенир» (1915), пьесы «Триумф весны» (1918—1921), «Два Али» (1926) и «Рогожская чаровница» (1928) и др.).
Умерла от сердечного приступа. Посмертно вышел сборник «Голос Незримого», включивший две поэмы: «Голос Незримого» и «Лазорь чудный» (под номерами I и III, согласно авторскому замыслу; вторая поэма осталась ненаписанной).
Издания
- Голос Незримого. В 2 т. / Сост., подг. текста и примеч. Л. Я. Дворниковой и В. А. Резвого. — М.: Водолей, 2013. — 728 + 672 стр. (Серия «Серебряный век. Паралипоменон»).
Напишите отзыв о статье "Столица, Любовь Никитична"
Ссылки
- [www.babiy-bunt.ru/lib26.html Любовь Столица — избранные стихи]
Примечания
- ↑ Постановка ударения на первый слог, встречающаяся в некоторых источниках (напр.: Шруба, Манфред. Литературные объединения Москвы и Петербурга 1890-1917 годов: Словарь. — М.: Новое литературное обозрение, 2004. — С. 57. — 440 с. — ISBN 5-86793-293-1.), никак не аргументируется.
- ↑ [www.ozon.ru/context/detail/id/2135942/ OZON.ru — Любовь Никитична Столица]
- ↑ [www.classic-book.ru/lib/sb/book/629 Стихотворения, Любовь Столица]
- ↑ [esenin.niv.ru/esenin/text/stihi/raznoe/stih-na-sluchay-5.htm Есенин С. А.: * * * («Любовь Столица, Любовь Столица»)]
- ↑ www.ipmce.su/~tsvet/WIN/silverage/stolica/
Отрывок, характеризующий Столица, Любовь Никитична
– Там видно будет.Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
