Тимофей (патриарх Иерусалимский)
| Патриарх Тимофей Πατριάρχης Tιμόθεος | ||
| ||
|---|---|---|
| 22 июля 1935 — 31 декабря 1955 | ||
| Предшественник: | Дамиан | |
| Преемник: | Венедикт | |
| Имя при рождении: | Пифагорас Фемелис | |
| Оригинал имени при рождении: |
Πυθαγόρας Θέμελης | |
Патриа́рх Тимофе́й (греч. Πατριάρχης Tιμόθεος, в миру Пифаго́рас Фе́мелис, греч. Πυθαγόρας Θέμελης; 22 сентября 1878, Самос — 31 декабря 1955) — епископ Иерусалимской православной церкви, Патриарх града Иерусалима и всея Палестины.
Биография
Родился 22 сентября 1878 года на греческом острове Самос в семье священника. Получив на острове среднее образование, он в сентябре 1898 года отправился в Иерусалим и под патронатом Патриарха Дамиана, также уроженца Самоса, поступил в Патриаршую богословскую школу, которую успешно закончил в 1905 году.
В марте 1906 года принял монашеский постриг с именем Тимофей, а 10 апреля был официально принят в Братство Святого Гроба Господня.
В 1907 году назначается секретарем и управляющим журнала «Новый Сион», а с 1909 года становится его главным редактором.
Параллельно с этим Тимофей исполнял обязанности хранителя книг, секретаря Священного Синода и преподавателя в Центральном институте благородных девиц.
5 января 1914 года архиепископом Кирьякопольским Василием рукоположён в сан иеромонаха, а 29 января Патриархом Дамианом возведён в сан архимандрита.
В сентябре 1916 года возглавляет патриаршую типографию, а в 1917 года назначен секретарём Священного общества.
В августе 1921 года избирается архиепископом Иорданским. 27 августа в Воскресенском соборе Гроба Господня состоялась его епископская хиротония во епископа Иорданского, которую совершили: Патриарх Иерусалиский Дамиан, архиепископ Газский Софроний, архиепископ Неапольский Пантелеимон (Афанасиадис) и архиепископ Анастасий (Грибановский) (РПЦЗ).
В 1935 года избран Патриархом Иерусалимским, однако его законное утверждение и признание представителем Британского правительства произошло только 27 сентября 1939 года.
За ним закрепилась слава искусного и способного первоиерарха, неутомимого борца за права Святого Гроба, мудрого клирика и плодовитого церковного писателя.
В 1942 году патриарх Тимофей заболел неисцелимой и мучительной болезнью, которая и стала причиной его смерти 31 декабря 1955 года.
Напишите отзыв о статье "Тимофей (патриарх Иерусалимский)"
Ссылки
- [www.diakonima.gr/2012/12/15/%CE%B5%CF%81%CE%B3%CE%BF%CE%B3%CF%81%CE%B1%CF%86%CE%B9%CE%BA%CE%AC-%CF%84%CE%BF%CF%85-%CF%83%CE%B1%CE%BC%CE%AF%CE%BF%CF%85-%CF%80%CE%B1%CF%84%CF%81%CE%B9%CE%AC%CF%81%CF%87%CE%B7-%CE%B9%CE%B5%CF%81/ Εργογραφικά του Σαμίου Πατριάρχη Ιεροσολύμων Τιμοθέου Α’ του Θέμελη (1878—1955) Μ. Γ. Βαρβούνη]
- Дмитрий Гоцкалюк [www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/40284.htm Патриарх Иерусалимский Тимофей (1935—1955)] // pravoslavie.ru, 21 января 2003 года
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Тимофей (патриарх Иерусалимский)
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
