Паисий (патриарх Иерусалимский)

Паисий

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Патриа́рх Паи́сий (греч. Πατριάρχης Παΐσιος; ум. 1660, остров Кастелоризо) — епископ Иерусалимской Православной Церкви, патриарх Иерусалимский и всей Палестины (1645—1660).

Биография

Уроженец Пелопоннеса. Паисий был слугой патриарха Софрония и до своего избрания на патриарший престол, игумена подворья Гроба Господня в Яссах.

Он был безземельным, ревнителем божественного, мужественным, религиозным, откровенным и величественным.

После смерти Патриарха Феофана был избран его преемником монахами Храма Гроба Господня, находившимися в Молдовалахии, дабы упредить вмешательство патриарха Константинопольского Парфения, который никогда не симпатизировал Паисию по причине зависти и алчности, «но, сделав необходимость честью», он поспешил рукоположить его вместе с другими тремя первосвященниками в Яссах в Молдавии в 1645 году.

После своего избрания он запросил ратификацию своих патриарших прав у султана Ибрагима и прибыл в Иерусалим, где был принят с большими почестями.

Первоначально он занялся вопросом синаитов, посетил Дунайские княжества и Россию.

Именно патриарх Паисий, приехавший в Москву в январе 1649 года, помог расположить царя Алексея Михайловича к архимандриту Никону (Минину), будущему Патриарху всея Руси.

Для того чтобы продвинуть архимандрита, Паисий обратился к царю с прочувствованной речью, в которой упоминал о талантах и способностях священника, а также отметил, что этот человек поможет им во многих церковных и государственных делах. После этого будущий русский патриарх принимает сан митрополита Новгородского и Старорусского. Патриарх Паисий и возглавил епископскую хиротонию.

Как и следовало ожидать, Паисий от всего сердца благодарит правителя России и просит почтить своего протеже священной мантией. Как отмечают историки, известный в мировых церковных кругах Паисий просил только за этого русского священника.

Своими беседами Паисий помог зародиться в сердце русского священника росткам «грекомании» и привил взгляды, присущие Восточному Патриархату, хотя на самом начальном этапе слова Паисия выглядели неубедительно для будущего Патриарха. Он находил в них очень много неточностей и несоответствий. Так, например, будущий патриарх всея Руси Никон высказывал недоверие к словам Паисия, в которых он утверждал, что «Русь крестилась от греков». Дело в том, что крещение русские приняли в Палестине, а там коренным населением являются арабы и евреи. Русский архимандрит утверждал, что в состав греческой церкви входят государства южной Европы, на что у Паисия не нашлось ответа. Но всё же Паисий утверждал, что греческие церковные издания выгодно отличаются от русских церковных книг. Не хотел Никон видеть преимущества греческой церкви и в её долгой истории, и в множестве реликвий, которыми она обладала. На все доводы Паисия он парировал такими доказательствами, что и в русской церкви можно найти много замечательных традиций и древних рукописей. После таких бесед сам Никон обратился к греческому народу с речью, в которой говорил, что, не являясь начальным источником православия, сегодня русская церковь является первой в духовном мире, тогда как греческое православие отошло на второе место.

Конечно, несколько позже будущий патриарх поменяет свою точку зрения, но сделает это с подачи совсем другого представителя греческого православия.

Вместе с патриархом Константинопольским Иоанникием послал циркуляр: «пусть даёт каждый христианин дар одной белой (монеты) каждую неделю от трудов недели … в те ящики, которые отправит его Блаженство и его комиссары, установив для этого смотрителей». В другом циркуляре он говорит: «как бродяга бродит с места (земли) на место выпрашивая милостыню у православных, дабы спасти Святой Гроб».

Скончался в 1660 году на острове Кастелоризо.

Ссылки

• [www.romiosyne.org/ιστορία-της-εκκλησίας-των-ιεροσολύμων-πατριάρχης-Παΐσιος Πατριάρχης Ιεοροσολύμων Παΐσιος (1645—1660)]

Отрывок, характеризующий Паисий (патриарх Иерусалимский)

В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.


Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.